Серьезная и не по годам ответственная Мари такого допустить не могла, а потому без сопротивления согласилась. Итог разговора был известен: истерика женской половины семьи и попытка спрятать горе в вине, мужской.
***
Наутро все немного успокоились и занялись приготовлениями. Проигрыш проигрышем, а честь семьи не должна была пострадать. Все-таки я выходила замуж, а не шла в дом к Вантесу бесправной содержанкой. А потому в семье начало действовать негласное правило: вначале свадьба, потом слезы и переживания.
Матушка замаскировала следы страданий дополнительным слоем пудры, мы с сестрой надели шляпки с широкими полями, дабы скрыть чрезмерно красные глазки и щеки. Отец целое утро потратил на то, чтобы избавиться от перегара.
Основные расходы брал на себя жених. Нам оставалось сшить свадебный наряд и подобрать украшения, чем и было решено заняться этим днем. Ведь, как говорится, свадебное платье шилось не месяц и не два, нам же предстояло найти портниху, которая управилась бы за неделю.
– Дорогуша, скажи, как тебе цвет? – матушка накинула на себя атласный отрез нежного персикового оттенка.
– Достойный, маменька, – улыбнулась я, пряча от матери набежавшие на глаза слезы. – Мне нравится.
Хотя, по правде говоря, было все равно. Разве что будь на то моя воля, надела бы черное – в знак траура.
– Вот и славно, дорогая! – одобряюще кивнула матушка. – Тогда возьмем его за основу.
– Милейшая! – подозвала она портниху, уже заваленную отвергнутыми тканями. – Вот это. И покажите, будьте добры, где здесь у вас кружева?
Пока матушка искала подходящие, я отошла к окну и с тоской посмотрела на улицу. Цвела весна: щебетали птицы, распускались первые еще робкие цветы, теплый ветер гонял в небе кучерявые облака. В тот момент мне начало казаться, что после свадьбы я никогда не увижу этого великолепия, никогда больше не выйду на улицу, останусь пленницей в темном замке ужасного Вантеса.
Я судорожно вздохнула, но тут же спохватилась и оглянулась. Нет, никто не заметил: ни сестра, отдыхавшая в креслице рядом с дверью, ни мать, увлеченная кружевами. Отец и вовсе остался в ресторации напротив салона, доверив выбор платья жене и дочерям.
Опять стало горько, но я постаралась взять себя в руки. Я сама сделала выбор, и не время что-то переиначивать.
Остаток дня прошел как в тумане. Я неимоверно устала. Ныли спина и ноги от невозможности присесть, ведь неутомимая матушка решила обежать сегодня все лавки. Я почти не чувствовала щек, а подобающая случаю улыбка, казалась, навечно приклеилась к лицу.
Но самое ужасное ждало на ужине. На трапезу должны были прибыть мистер Вантес и соседи Маркесы, жившие напротив. А, значит, до самой ночи мне предстояло изображать неимоверную радость. Мне же хотелось опустить на голову женишка наполненный отходами чан.