— Как спалось?
— Хорошо. Спасибо, мишка.
Мишка… Сердце обвалилась куда-то в живот.
— Да, я злюсь, но только на себя. Я вел себя, как кабан… как последняя свинья. Ты отдала мне всю себя и сразу, а я принял это, как должное… как будто я это действительно заслужил.
Пальцы Хильд сжались у него на груди.
— Я говорил себе, что оберегаю тебя от уродливой части моей жизни… — он взял ее кулак и, целуя по очереди ее пальцы, начал разгибать их, — … а потом толкнул в самую грязь. Я думал, что попрошу прощения, что-нибудь подарю, и все будет по-прежнему. Но ты исчезла.
Его глаза в темноте постепенно наполнялись янтарным светом, зрачок расширился до размеров радужки.
— Я видел, что смерть отца сделала с моей матерью. Я боялся попасть в зависимость от тебя, слишком поддаваться своим чувствам. Поэтому я сознательно отделял тебя от своей остальной жизни, держал на расстоянии вытянутой руки. И только когда ты исчезла, я понял, как ошибался. Потому что вместе с тобой исчезла часть меня… лучшая часть меня. Без тебя я превращался в животное. А я не хочу быть животным, Хильд! Я хочу быть мужчиной, которым ты могла бы гордиться. И доверять. И…
Он глубоко вздохнул, пытаясь перевести дыхание.
— Я обещал отпустить тебя, если ты не захочешь остаться. Я так и сделаю. Но я пойду за тобой. Я понимаю, что ты нужна мне больше, чем я тебе, но… Хочешь, мы уедем отсюда?
Она резко дернула его за волосы и поцеловала в губы.
— Ч-ч-то ты делаешь? — Вид у Орвара был ошеломленный, словно он только что получил не поцелуй, а скалкой по лбу.
— Ты правда согласен уехать? Насовсем? Оставить Стаю и жить, как все люди?
С этой улыбкой Орвар выглядел на десять лет моложе. Она хотела поцеловать эту улыбку. Удивительно, как в нем сочетались противоположности: доброта и жестокость, свет и тьма, лед и пламя. Он был способен на крайнюю жестокость и на невыразимую нежность. Он был сложным, противоречивым, но открытым и смелым. И совсем-совсем… полностью ее Орваром.
Поддавшись порыву, она поцеловала его еще раз, уже горячо и страстно.
— Что ты делаешь со мной? — Хрипло повторил он.
— Я тебя люблю.
Он взял ее лицо в ладони. Его глаза продолжали светиться в темноте, как у животного, но губы были мягкими и полными нежности.
— Ты не пожалеешь об этом, — сказал он.
1. Хугин и Мунин — Думающий и Помнящий — имена священных вОронов бога Одина