Войдя в кабинет, Игорь сразу подошел к столу с фотографиями.
– Это твоя родня?
– Не моя, а покойного мужа.
– Как это «покойный»? Он отдыхает? Скоро придет?
– «Покойный» – деликатная замена слова «умерший».
– Как «работник пищевой промышленности»?
Виола поняла по его тону, что он ее дразнит, и облегченно улыбнулась.
Вошла Милли с серебряным подносом. На нем высился сверкающий кофейник и шоколадный торт, покрытый шестью дюймами белого крема. Игорь с веселым удивлением приподнял брови.
– Шоколадный торт как орудие убийства! – провозгласила Виола, жестом выпроваживая горничную: ей хотелось угостить Игоря самой.
Поддерживая легкий разговор о галерее и его выставке, Виола налила ему кофе и положила целых два куска торта.
– А где твои родственники? – поинтересовался Игорь, с наслаждением поглощая торт.
– Я была единственным ребенком в семье. Мои родители умерли.
– И у тебя нет их фотографий?
– Совсем мало.
Арчер ни за что не допустил бы, чтобы ее родичи соседствовали с его высокочтимыми предками. При жизни мужа Виола даже не заикалась на эту тему. Теперь она с недоумением спрашивала себя, почему ей не пришло в голову заменить фотографии на письменном столе лицами собственных родителей. Неужели Арчер продолжает руководить ее жизнью даже из фамильного склепа Лейтонов?
Игорь с любопытством наблюдал за ней.
– Ты не любила своих родителей?
– Я их едва помню. Они погибли в авиакатастрофе на Мальте. Меня даже некому было приютить, кроме дяди, старого холостяка, впавшего в маразм. Он не помнил ничего, кроме того, что касается садоводства – всех этих схем полива и внесения удобрений вместе с названиями культур…
Виола глубоко вздохнула. Перед ее мысленным взором предстал дядя Найджел, молитвенно склонившийся перед драгоценным проростком. Ему не было никакого дела до малышки, следовавшей за ним по пятам в напрасном ожидании, что он скажет ей хоть одно словечко.
– Тебе, наверное, приходилось нелегко, – осторожно заметил Игорь.
Виола кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Когда мне было восемь лет, соседка подарила мне рыжего котенка. Танги стал моим единственным другом: мы жили в огромном загородном имении, и мне не с кем было играть. Я завязывала котенку бантик, укрывала его одеяльцем и возила по Блифорт-Холлу в тележке. Однажды я заехала в цветник, тележка застряла, я упала и раздавила штук двадцать дядиных тюльпанов. И тогда дядя Найджел швырнул моего котенка в колодец…
У нее тут же встал в горле ком, но она преодолела себя, хотя и по прошествии стольких лет все еще слышала предсмертный крик Танги, за которым последовала тишина…