Окрашивая свои монологи светлым ореолом божественности, через несколько часов, Миролюбов простился со всеми и ушел, оставшись при своем мнении и со своей верой, искренно жалея тех, кто идеологически вольно или невольно заблудился в этом мире. Миролюбов в пути выдвинул своеобразную теорию о мире. Оказывается, если человек идет в Царствие Небесное, и чем явственней оно становится для него, тем скудней видится человеку мир земной. Этот самый подлунный мир отвергает человека, думающего о божественном происхождении своем, потому оный просветленный человек неуспешен в сей земной юдоли: он всюду отвержен, нелюбим всеми женщинами, ибо они словно сотканы из мира суетного, и даже в высоконравственном безобидном мирном творчестве ему всячески препятствуют. Иное дело человек, погрязший в мире земном, заплутавший в оном темном лесу. Отвергнув или позабыв о горнем мире, легкомысленный человек обвивается терниями сует, чувствуя себя в них уютно, даже привычно. Так всякий человек, совершенствующий свою нравственную духовную жизнь и поднимающийся по лестнице в Небо, чем выше вздымается, тем размытей и туманней становится для него мир земной, если конечно он будет оборачиваться. Только падение делает отчетливей мир земной. Потому-то люди, живущие по-разному и идущие разными путями, плохо согласуются друг с другом. Можно их сравнить с двумя видами ослепления, одни хорошо зрят вблизи, а вдаль плохо, другие плохо видят пространство перед собой, а предметы дальние различают хорошо. Но сие сравнение ошибочно, ибо вера не есть слепота, но четкая ясность, верою зрение улучшается, а не ухудшается. Вера созерцает близость и дальность всегда в истинном свете.
В исключительной по чистоте трезвости Миролюбов возвратился к себе на квартиру, с уверенностью замысла, посветить всего себя морализаторству. Затем он написал такие стихотворные строфы:
“… И музы-девы покинули меня,
Оставив в одиночестве слагать поэмы.
О род обаятельно лукавый вот вам я!
Но хладные сердца к стенаньям слепы.
Бутон гения сорвали корыстными очами,
Лепестки дивного таланта растерзав.
Я помышлял о вас блаженно днями и ночами,
Творил, слезы досуха напрасно расплескав.
Покуда вы девственность теряли жадно.
Я добродетелью великой вас наделял пером.
В соитье с грехом вопили вы злосчастно.
Теряя красоту пред безжалостным любви врагом”.
Тогда-то он и провозгласил себя моралистом, которому предстоит непрестанно совершенствоваться, своею жизнью показывая – сколь может быть счастлив человек, отрекшийся от греха и исполняющий заповеди Христовы, любящий заповеди Спасителем ради спасения нашего данные. Миролюбов не только возжелал излечиться, но также пожелал источать целебные словеса деяниями нравственной жизни своей. В таком светлом свете он видел свою будущую жизнь, за которую ему не будет стыдно. Он никогда не хотел примерять на себя чуждый ему образ жизни, однако христианство слилось с его мировоззрением, они оказались идентичными в нравственном отношении, ставши единой истиной, ибо всякую душу человеческую сотворил Господь наш Иисус Христос, Он и есть добрый и миролюбивый Творец всего, только никакого зла Он не сотворил. И со злом дьявольским решился бороться Миролюбов двадцати восьми лет отроду, свободный внеконфессиональный христианин, вольный художник, пишущий кистью, мыслью, а также пером, ибо он писатель и поэт, моралист, пацифист, и миролюбивый нецелованный девственник.