Илья забеспокоился, стал выискивать в толпе белокурые кудряшки.
– Уля, а Шурочку взяли?
– Не знаю, я не видела.
– Пойду поищу.
«Если Шурочку не взяли, уйду в другую школу. Не хочу без нее. Какая мне-то разница, где учиться».
– Подожди, Илюша, давай спросим у Ирины Петровны, она наша классная, должна знать.
Ульяна побежала искать учительницу, а Илья застыл изваянием. Настроение изменилось. Праздник кончился. Без Шурочки все теряло смысл. Как он упустил из виду подобное развитие событий? Он должен был такое предположить!
– Илюша! – Уля звала его в глубь праздничной толпы, но он стоял, парализованный своими печальными размышлениями.
– Илюша! – звонкий голос вывел из оцепенения
– Шурочка! А боялся…
Но Шурочка не слушала. Она радостно повисла на парне, а потом закружила – завертела его.
– Как ты изменился! Красавчик! Лицо с обложки! Мечта девчонок!
Шурочка смеялась, искренне радуясь встрече. Белокурые кулряшки весело прыгали по плечам, глаза рассыпали вокруг голубые искры. Илья подхватил ее, прижал к себе, словно невзначай, по дружбе, но она быстро освободилась и продолжала тараторить:
– Мы теперь в разных классах, ты в А, а я в Б. Но дружить все равно будем. Я без твоей помощи школу не закончу. Ладно, пойду свой класс найду.
Шурочка убежала, а Илья стоял, блаженно улыбаясь: гора с плеч, она рядом, все осталось по-прежнему.
Суета первых школьных дней так закрутила, что Илья как-то и не заметил маминого отсутствия. Он приходил домой вечером, открывал холодильник, разогревал ужин себе и отцу, а потом садился за уроки. Александр Георгиевич приходил поздно, заглядывал в комнату к сыну, они обменивались парой фраз и расставались до следующего вечера. Отсутствие Ларисы Павловны ощущалось только тишиной квартиры, которую они заполняли работающим телевизором. Так она прожили неделю, предполагая, что Лариса вернется домой если не на выходных, то уж в понедельник-то точно!
Лариса Павловна эту уверенность подкрепляла своими оптимистичными сообщениями о здоровье: «Мне уже лучше. Температура нормализовалась. Почти не кашляю, Обо мне не тревожьтесь».
*****
Дверь скрипнула, Илья Александрович оглянулся. Вошла Наталья Юрьевна. Санькину мать ничто не могло выбить из колеи. Она благоухала, косметика безупречно молодила лицо, зеленый шарфик оттенял глаза.
– Илюша, я с врачом говорила. Он не дает никаких прогнозов. Когда что-то станет понятно? Чего мне ждать?
– Никто вам ничего не скажет, Наталья Юрьевна. Никто ничего не знает. Остается только ждать. Терпеливо ждать.
– Ждать? – женщина аж взвизгнула, – Ждать? Это ты можешь ждать, не зная чего. А я так не могу. Я должна понимать, что меня ждет, когда она очнется. Я должна подготовиться к тому, что меня ждет, когда она очнется. Я должна подготовиться к тому, что моя дочь до конца своих дней останется овощем. Понимаешь ты это? – руки ее тряслись, губы дрожали, лицо скривилось гримасой гнева – начиналась истерика.