– Серьезно? – спросил он, еще сильнее вдавив пальцы в грудь. – А чего ты ожидала? Что я буду делать вид, что мы незнакомы, как это делаешь ты? Ты не врубаешься, что все люди, кто в теме, знают про твою книгу. Знают, что мы повязаны? Не врубаешься?! Ты эту бабу чуть не убила, мать твою. Она теперь знает, кто ты. Она в любой момент может взять и пойти к ментам. И кто будет разгребать? Твой герой-любовник?
– Я не подумала…
– О, я знаю. Думать – это ни разу не про тебя. Я ведь просил.
– Я не поняла…
Я помолчала, покосившись на его руку у груди.
– Ты что?.. – в последний миг я отказалась от слова «ранен». – Ты правда очень бледный… сегодня.
– Гастрит разыгрался, – процедил он так, словно я и в этом была виновата.
– Я могу что-то для тебя сделать?..
Это последнее вырвалось словно само собой. Я пожалела об этих словах еще раньше, чем перестали трепетать голосовые связки, породившие этот бред. ЧТО я могла сделать для Димы, у которого было ВСЕ?!
Его взгляд был красноречивее всех эпитетов. Рука все еще лежала там, где у нас, живых, билось сердце. Видимо, там что-то кольнуло и он поморщился.
– Ну, вообще-то можешь.
Ангелина ЗЛОБИНА.
«…
Есть много прекрасных слов, достойных самых великих романов.
«Ни одной женщиной я не жаждал обладать, так как вами!» – к примеру.
Но Тима выразился еще поэтичнее.
– О, господи! – сказал он, когда я поставила перед ним тарелку и полузакрыв глаза наклонил свою красивую голову. – Я в раю…
Его тонкие ноздри затрепетали и мое сердце внезапно дрогнуло. Еще никогда, ни один мужчина на свете не говорил мне таких же прекрасных слов!..
Не сводя с него глаз, я в полуэкстазе выдохнула:
– Хлеб нужен?
– Черный?.. – сдавленно спросил он. – Есть?
И почти теряя сознание от любви, я бросилась к хлебнице.
– Да!.. Свежий!..
Он начал есть».
– Как эротично, – сказал моя подруга Тимоша и пошевелил носом. – Он правда так сексуально ест суп?
– Не знаю, – признала я. – Я этот момент придумала. Теперь сексуальный – ты.
– Я тоже, тогда, хочу супчик… Могла бы и меня покормить, раз используешь, как подставу. Меня, между прочим, Сонечка спрашивала… И мне пришлось ей соврать, что у нас с тобой что-то есть. Врать Сонечке!..
Намек был засчитан.
– Ладно, – неохотно сказала я и получила поцелуй в темечко. – Ну и проститутка же ты, Тимоша.
– Я не проститутка, – возразил он и посмотрел на часы. – Я голодный фотограф, живущий на магазинных пельменях!..
***
Дома никого не было.
Непривычно тихая, освещенная дневным светом, квартира казалась мне ужасно чужой. Да и Тимур выглядел здесь как-то не к месту. Он даже почти робел, как мне показалось. Боялся, что я заставлю его отработать выданные в редакции авансы?..