– По-крайней мере, – сказала Бонечка, поправляя мокрый компресс на лбу, – теперь он знает, что это не ты шалава… Знаешь, что?.. Я тоже решила бросить бухать! Если уж ты смогла заполучить Макса… Макса! – за неимением более выразительных средств она слабо подняла палец. – Хоккеисты тем более поведутся… Я только одно не могу понять: ты же трахалась с ним. Неужто, не понимала, что он иначе себя ведет.
– Я думала, – сказала я, – что просто не завожу его.
Бонечка рассмеялась и булькнула, чуть не подавившись метнувшимся к горлу супцом.
– Бле-е-е… Больше никакого бухла… Никогда в жизни, как же мне плохо.
Я зыркнула на полотенце, прикрывавшее половину ее лица.
– Так бросай!
Бонечка не посмела даже кивнуть: ей и без того было плохо.
– Ира! – заканючила она. – Ира, сходи за пивом, я тебя умоляю. Это в последний раз!
– Иди на хер! – ответил суровый голос. – Все, отдыхайте.
Мне послышалось «Подыхайте!», но переспрашивать я не стала. Если бы я могла подохнуть прямо сейчас, то сделала бы это без разрешения.
МАЙ. 2003 год.
«Последняя беседа в Раю».
Зажав во рту чайную ложечку, Макс развернул газету и сложил заново – пятой полосой вверх. То ли хотел побольше узнать о волейболистке из «Самородка», то ли… Он перегнул газету и углубился в «подвал».
Понятно, «Sекса» хотел.
– Посмотрим, полюбопытствуем, – сказал он, вытаскивая изо рта ложку и вслепую погрузил в стоящую перед ним мисочку с обезжиренным творогом. – Что этот Тима-Эквилибриум позволяет себе?.. Я хуею, дорогая редакция!..
Как знаток и поклонник литературы, он не особенно высоко ценил мое творчество. Но изучал регулярно. На случай, если я напишу что-либо, к чему он может придраться. Последнее время он очень тщательно контролировал, что именно я пишу. Это напрягало.
– Ты же вчера читал.
– В газете прикольнее… Любой бы гордился, когда твоя девушка пишет рубрику, что с Матрицей спит… В смысле, с Эквилибриумом, – Макс отодвинул опустевшую миску. Я привычно надулась и, не глядя, поставила ее в раковину. Раздался грохот.
– Блядь, Лена!
– Забыла…
– Смотреть надо!
– Не ори на меня!
Мы обменялись взглядами; как ракетными ударами «земля-воздух». Раковина в квартире Макса была с другой стороны и я опять разбила тарелку. С тех пор, как мы с ним начали «отношения» у меня все из рук валилось. А он орал, словно я не тарелку разбила, а одно из его яиц.
Я собрала осколки в совок и открыла дверцу под раковиной, собираясь выбросить их в ведро. Вновь раздался грохот.
– Да, Лена! – еще недовольнее поморщился Повелитель. – Что за херня, мля?!
Я медленно повернулась к нему и еще протяжнее прошипела: