– Я могу! Я просто….
Неожиданно он разжимает обьятия и с серьезным видом смотрит мне прямо в глаза. Я хочу отвести взгляд, но не успеваю на какую-то долю секунды.
– Я умер, сын! И ты должен это принять.
– Но я…я так многого тебе не сказал. Я не рассказал тебе, кто я! Не высказал всю свою боль! Как сильно тебя ненавижу! Как хочу, чтобы ты страдал так, как я страдал в свое время! Чтобы ты почувствовал это! Понял! И…и….ты ведь даже так и не узнал, что несмотрян на все это дерьмо, я все равно тебя любил!
– Зато я тебя любил. А для уходящего это куда важнее, поверь, – сказал он, в очередной раз улыбаясь.
И вот мы стоим рядом, и больше не произносим ни слова. Да они и не нужны. Мы просто смотрим друг на друга. Сначала плачем. Потом улыбаемся. Наконец, смеемся. Просто от того, что наконец смогли побыть вдвоем. Пусть и так.
Не знаю, как долго все это длится. Меня обуревают эмоции. В один момент мне хочется ударить его, а в другой обнять настолько сильно, насколько это возможно, и расцеловать. Но именно в тот момент, когда я уже хочу сказать ему, что я его люблю, он вдруг растворяется в воздухе.
И я остаюсь один.
Какое-то время я продолжаю стоять и смотреть на место, где только что стоял мой папа. Я знал, что он не придет. Но ведь это не мешает надеяться, так?
Однако вот иссякает и надежда. Тогда я осматриваюсь…ага, ну ладно, мы недалеко от дома. Пойдем, у нас еще есть время, чтобы закончить историю. Но прежде, если позволите, я немного порефлексирую. Все же, не каждый день говоришь с умершим родственником.
Как это ни странно, первая моя мысль вовсе не связана с моей семьей, мамой или папой. Куда больше меня поражает то, что все, что вы только что видели, произошло прямо на улицах города. У сотен, если не тысяч прохожих на виду. А знаю об этом только я. Ну и вы, конечно же. Кто-то из прохожих смотрел фильм. Кто-то слушал музыку. Кто-то листал фотографии из свадебного путешествия, а кто-то прогуливался с девушкой, будь она настоящей или голограммой. И никто из них не видел, что происходило у меня. Нет, конечно они видели меня. Но очки превратили меня лишь в некое препятствие, которое людям нужно было обойти. Все же, личное остается личным. Даже в век технологий.
Вау, ничего себе! Ой, простите, это я только что заметил, что на небе снова засияло солнце. А на домах вокруг вдруг показались альпийские луга. С милыми домиками, швейцарскими флагами и сотнями мирно пасущихся коровок. Я даже слышу чириканье птиц неподалеку, перемешивающееся с едва слышным потоком горной реки. О! Даю голову на отсечение, на одном из зданий есть фиолетовая корова, совсем как из рекламы в детстве! Быть может, именно сейчас из ее молока делают шоколад? От одной лишь этой мысли меня тянет улыбаться. И, как это ни странно, это не попытка города успокоить меня. Просто моей душе наконец стало легко.