– Если м-мы н-ничего н-не п-помним, это еще н-не значит, ч-что этого н-не было. С-слышал л-ли ты п-про инфантильную амнезию? – вновь завел психоаналитическую шарманку Фридрих.
– Н-н-ну, д-д-допустим. И ч-ч-что из этого с-следует? Ч-ч-что я т-т-трогал с-свои г-гэ-гэ-гениталии в детстве?
– В-в-вполне в-возможно. В-ведь этим и объясняется, что ты н-н-ничегошеньки н-не помнишь, л-лопух.
Вот новая веха. Вот новый поворот. Вот орда еще более озлобленных созданий. Вот симпатичные буквы, выдолбленные в табличке: «Осторожно, гоблины 1 км». Вот черепушка с костями заигрывает с вашими мелькающими глазками. Вот и орда гоблинов, уставившая свои грязные рыла. Мерзко верещат и угрожающе машут саперными лопатками. Подпрыгивают и исторгают табачные пары (из приговоренных легких). Разносят сопли и плевки (по захудалой почве). Гримасничают и высовывают языки. Бьют по рту ладошками и издают индейские звуки. Хлопают себя по задницам и по бокам, выказывая неуважение ко всякому, кто проезжает мимо. Показывают угрожающие жесты и выкрикивают оскорбления. А затем подозрительно шепчутся, толпятся, что-то замышляют.
Злобное молчание.
Твари что-то выжидают и всматриваются в вас. Глаза у них обдались хитрецой, а некоторые так тихонько коварно хихикают, пряча свои скотские ухмылки ладошками. Вы чувствуете что-то неладное, но не выказываете страха.
Злобное молчание.
Вы насторожились и готовитесь к самому худшему. Мерзавцы-гоблины тоже поднапряглись, ссутулились, сконцентрировались. Вы подъезжаете ближе, и чувствуете суету в их рядах, небольшое оживление.
Вы подъезжаете еще ближе, и слышите: «ХХХООООООЙ!». Этот странный возглас молнией ударяет по истлевшей атмосфере и превращается в грозное руководство к действию. Зеленой поносной жижей этот гоблинский компост стекается прямо к вам.
– Капитан! Гоблины!
– Свистать всех наверх! – незамедлительно реагирует капитан.
Надевает шляпу, достает ружье, важно ударяет ногой по палубе, вскидывает ружье вверх и кричит по-французски: «Aux Armes!» Фридрих по команде достает свой полуторный меч, который вот у него уже несколько лет пылился, Василий приготавливает кулаки – оружие ему, здоровому русскому мужику, не нужно. Игуана Гарри грозно шипит, задирает вверх подбородок – она тоже хочет поучаствовать.
– Сразу как стемнеет,
я разыщу тебя, паскуда,
и от моргал твоих
останется лишь лужа,
Твою паршивую душонку
Отправлю я на небеса,
И могиле на твоей, мразота
Я буду танцевать до самого утра!
Пропел здоровяк Василий. Он вспомнил одну французскую песню, которую ему довелось услышать где-то в 50-ых годах в Медоне, и так уж она ему запомнилась, что всегда, когда дело доходило до драки, он ее использовал для деморализации врага. Но зеленые твари и не думали дрейфить – так уж их было много, что в данной ситуации это скорее они бы потанцевали на могиле Василия..