Ромик открыл дверь и оторопел – в кабинете народу было в два раза больше обычного. Все обернулись к двери. Приглядевшись, он увидел знакомые лица. С его группой сидела Ф-32ая.
– Здравствуйте Светлана Аркадьевна! – крикнул через аудиторию Рома.
– Здравствуй Рома. Чего опаздываешь? – с лёгкой улыбкой спросила она.
– Да перемена короткая, вы простите, чуть–чуть продлить решил. Я что-то пропустил? – указывая на группу спросил Рома.
– Да. У вашей параллельной пары нет. Семён Евгеньевич заболел.
– Запил Семён Евгеньевич, – сказал Рома и обе группы засмеялись.
– Ну! Хорош юморить, – улыбаясь, и не хотя смеяться по поводу столь точно подмеченного поведения Семёна Евгеньевич, сказала Светлана Аркадьевна. – Ты на пару проходить собираешься?
– Да. Извините меня. Можно войти?
– Проходи, садись, прогульщик, – сказала она любя.
Окинув взором парты и стулья, Рома пришёл к выводу, что всё занято. Но тут его взгляд увидел в толпе сидящую у стены Аню – только она сидела одна, и стул рядом с ней пустовал, а рядом с ней на парте лежала чёрная папка Ромы. Видимо кто-то подшутил или просто из-за нехватки свободных мест решил, что Рома будет сидеть здесь. Возможно, это был знак свыше. Что-то вспыхнуло в душе, и Рома пошёл через всю группу к парте, за которой сидела Аня.
– Вы не возражаете? – спросил её Рома.
– Нет. Прошу вас, – поддержала серьёзный тон Аня.
Он сел с усиленным сердцебиением. Светлана Аркадьевна в этот раз рассказывала что-то про уголовный закон, но «какой уголовный закон?», если рядом с Ромой сидела та, о которой он, возможно, мечтал всю жизнь. Он расстегнул замок папки и достал из неё пёструю тетрадь, ручку и, немного пошарившись, оригами в виде ириса.
– На, это тебе, – протянув Ане цветок сказал Рома.
– Спасибо, – тихо шепнула она. – А что это?
– Это ирис, «гавайский цветок». Хочешь научу делать?
– Рома! – окликнула его Светлана Аркадьевна, – Ты сегодня какой-то перевозбуждённый. Я понимаю с Аней сел, но не надо ж её отвлекать, – послышалось несколько «смешков» из группы.
– Хорошо. Извините. Я больше не буду разговаривать, – оправдался он и уткнулся в тетрадь.
Три минуты спустя Рома поднял глаза и начал всматриваться в лицо Ани: её ярко-голубой взор был устремлён на доску, где преподавательница чертила какие-то схемы; серьёзное выражение ещё более разжигало в Роме костёр любви. Аня, увидев столь пристальное наблюдение, посмотрела на него и улыбнулась, но тот не сводил глаз. Наконец Аня вырвала двойной листок из середины тетради и начала что-то писать.
«Не смущай меня! =)» – прочитал на пододвинутом Аней листе Рома.