XXV
Посиделка в полном составе продолжалась до часу ночи. Потом Марина вызвала такси – ей нужно было домой. Естественно с ней поехал Влад, чтобы как подобает настоящему джентльмену её проводить. Андрей предложил Владу вернуться, после того как проводит, но тот ответил отрицательно: «Завтра понедельник…» На одном такси с Владом и Мариной уехала Ирина, а вот две подружки Лена и Настя отправились к одной из них на следующей машине. Таким образом, проводив всех, осталось только четыре человека из девяти.
Андрей закрыл дверь за девчатами, что уходили последними и вместе с Семёном и Ромой пошли в зал.
– Пойдёмте полабаем ещё что ли, – сказал Рома входя в зал.
– А соседи? – спросил идущий за ним Семён.
– Да пох на соседей! Сами шумят ночами, – подытожил заходящий последним Андрей.
– Ну мы тихо всё равно, а то по закону шуметь то нельзя после одиннадцати, повяжут ещё, – он взял гитару и сел на диван.
– Ты погоди играть. Давай сначала стол уберём, потом сядем нормально, – Андрей взял грязные тарелки и ушёл вместе с ними.
– Только пиво и сок давай оставим, – ставя на пол бутылки и пачку сока сказал Семён.
Отнеся посуду на кухню, друзья собрали стол.
– Может, давай сразу помоем? – спросил про посуду Андрея Рома.
– Я утром сам помою, ответил Андрей.
– Смотри, как знаешь… – Рома сел на пол облокотившись спиной на кресло и начал играть мотив той песни, что пел перед «Рубашкой». Семён налил ананасовый сок в стакан и поставил его рядом с Ромой, а сам с кружкой пива лёг на ковёр напротив него. Андрей то же был с пивом; он сидел между ребятами облокотившись на диван. Все молчали.
– Ребята, вы боитесь чего-нибудь? – глядя в пол спросил Рома.
– Мне насекомые не нравятся, – ответил Семён.
– А мне вообще пох! – заявил Андрей. Они вдвоём посмеялись, а Рома удержался на серьёзной теме, но улыбнулся.
– Да я серьезно, ребята. Я просто понял, что для меня лично самое страшное, это когда та которую ты любишь, отрекается от любви.
– Ну не скажи, – возразил Андрей. – Это ты только сейчас так думаешь, потому что не так давно обжёгся. Это пройдёт со временем, и ты это прекрасно знаешь.
– Да, знаю.
– А вот смерть разве не страшна? А если не дай Бог умрёт твой близкий человек, например?
– Бог даёт отрезок времени, который называется жизнь. И мы идём к неизбежному концу этого отрезка. Так вот как мы придём и с чем, меня волнует больше.
– Хорошо. То есть, если кто-то умирает из близких людей, ты вот так вот философски на это смотришь.
– Я не бесчувственный. Я тоже плачу, расстраиваюсь, переживаю, мне больно в душе, но это неизбежность. Это по любому будет со всеми, и для кого-то страшнее жить, чем умереть. Вот я и хочу побольше оставить доброго после себя, ведь я не лучше всех, и я тоже умру, когда Бог сочтёт нужным…