Жанна задумалась о чем-то своем, но Аня продолжила рассказ.
– Сгубил тот профессор талант Виктора, обломал на взлете…
– Не то слово! – вздохнула Жанна.
– Да бог с ним… с этим руководителем… Но мозг молодого человека опять требовал достойной нагрузки, жаждал творческой работы. Ум-то никуда не делся. Виктор хватался за интересные ему темы в Интернете, разрабатывал их, делал расчёты, строил графики, собирал и исследовал статистические данные. И, по сути дела, готовые главы диссертаций отправлял в Интернет, для «дяди», мол, кому-нибудь пригодятся. А в вузе преподавал за гроши, для души. Горел в нём педагог ярким пламенем. Лина корила себя, предлагала сыну другие варианты аспирантур, но он больше никому не верил. А она страдала и переживала, что слишком подчинялась мужу и не сумела в своё время стать амбразурой для себя, а теперь и для сына. Потом вуз рассыпаться стал. Профессорам и доцентам работы не хватало. Перестройка многое поломала и в головах, и в судьбах людей. Надо было о хлебе насущном думать, зарабатывать деньги на жильё. И занялся сын не своим делом – бизнесом. И там у него дело ладилось, но параллельно он увлечённо, самозабвенно, бесплатно, занимался любимым делом, потому что не мог иначе жить. Такая вот судьба. Так вот и получаются люди, проживающие чужие жизни, не использовавшие до конца свой талант. Самые плодотворные молодые годы быстро пролетели. Сын Лины и сейчас на досуге продолжает творить. Пусть работает, раз хорошая голова дана. А талант педагога, если захочет когда-нибудь, на репетиторство потратит, хоть в какой-то степени его использует. Жаль, конечно. Уметь с юмором легко и интересно объяснять самые сложные вещи – величайшая редкость. Преподнесённое таким образом осознается и впитывается студентами с восторгом и запоминается на всю жизнь. В МГУ – Лина рассказывала – только один подобный педагог ей встретился. А уж там талантливых людей хватало!
– Хорошие учителя запоминаются на всю жизнь, – согласилась Жанна.
– Как-то я спросила Лину:
«Ты была на похоронах бывшего научного руководителя своего сына?»
Она ответила грустно:
«Сначала не думала идти, хотела намеренно проигнорировать. Обида пересиливала. После известия о его смерти на душе было стыло, тоскливо, неспокойно, противоречиво. Обрушились воспоминания. Как ни старалась их избежать, они наплывали. Чередой захлестывали жалость, обида и раздражение. Местами заносчивая испепеляющая бессильная ярость налетала. Ночь прошла в кошмарах. Не шли из головы неприятные мысли. И всё же приехала. И не пожалела. Поправила бумажный венчик, что лежал поперёк лба, и сказала над ним: «Простила. Прощайте». Ни на что больше не отважилась. И правильно… Беспробудного горя от «встречи» не ощутила, но стало легче. Что теперь старое ворошить? Душа смягчилась, на место вернулась, перестала дергаться, умиротворилась, отрешилась от терзавших воспоминаний, острых обид. Ему ведь теперь ничего не исправить, а у меня появилась возможность хотя бы простить. Конечно, горький осадок до конца не избыла, но всё же… Не испытала я и волнующего ощущения собственной праведности, – усмехнулась Лина. – Я считаю, что люди обладают врождённой способностью ощущать нравственные ценности. Ведь не одним же естественным отбором объясняется стремление человека к самосовершенствованию. У коллеги этот стержень казался мне надёжным. Но зло умеет скрываться, обольщать и соблазнять…