Я начал растирать свои ноги, чтобы обеспечить приток крови.
– Затекли?
– Ага.
– Давай поднимайся, разомнешься, да и погода портится. Есть одно место, куда нужно успеть.
– Какое такое место?
– Сюрприз-сюрприз.
Местом оказалась корпус, который сейчас находился на реставрации. Он был надежно спрятан в парке прямо за главным корпусом. Был похож на нелюбимого брата, которого родители стесняются и лишний раз не хотят показывать друзьям. В нашу университетскую юность здесь проходили пары по писательскому мастерству. Никто точно не знал, зачем они в нашей программе, но это была одна из традиций Эббинга. Каждый студент на первом курсе должен был пройти этот курс. Каждый год преподаватель менялся, словно это была позиция преподавателя по защите от темных сил, и на место одного мало известного писателя, приходил другой, такой же никому толком не известный, графоман. Бывали года, когда везло и в Эббинге солировала локальная звезда от литературы или ушедший на покой Пулитцеровский лауреат, но случалось это с вероятностью рождения в високосный год. В наш курс у нас преподавал автор двух рассказов из Нью-Йоркера и одной книжки, которая хоть и была обласкана критиками, но в коммерческом плане провалилась абсолютно. Поэтому он безуспешно пытался пристроить свою следующую книгу хоть куда-нибудь, но все издательства, будто сговорившись, отвергали его. Собственно, так его и вынесло на берег Эббинга, чтобы свести концы с концами. Имя его вылетело из головы и о судьбе вне Эббинга я совсем ничего не знал, во всяком случае книжек за его авторством я на полках магазина я не встречал. Мой друг Ренди был очень дружен с этим преподавателем, что не мудрено, у Ренди был отличный слог и вкус.
Сейчас корпус университета представлял довольно жалкое и удручающее зрелище. Темные коридоры, слой пыли, разбросанные строительные принадлежности, свительствующие о том, что работа остановилась, не успев начаться.
На входе нас встретил сонный охранник и Софа поздоровалась с ним душевно. Он тоже был рад ее видеть, это было видно.
– Что мы тут делаем?
– Да, собственно, ничего особенного. Это мое тайное место. Университет заморозил ремонт до следующего учебного года, и я иногда захожу сюда привести нервы в порядок.
Мы дошли до той самой аудитории, которая находилась в огромной мансарде здания, где и проходили наши пары писательского мастерства. Ремонт еще не добрался до нее, и аудитория была в том виде, какой я ее запомнил. С огромной доской, маленькими столиками из темной породы дерева и таких же стульев. Вся прелесть аудитории в том, что окна установлены в потолке мансарды и свет проходил в аудиторию под диковинным углом преломления. Сейчас солнце ушло за плотные тучи, и аудитория наполнилась уютного цвета сумерками, которые недолго висели в воздухе, так как Софа почти вероломно включила освещение.