– Пора менять дверь. Звукоизоляция никакая, – задумчиво произнесла Лея, поглаживая деревянные планки, некогда заботливо выкрашенные цветным лаком, и вернулась в комнату. Правда, ненадолго. Снова раздался звонок.
«Да что же это такое?!» – несколько разозлилась девушка.
– Кто там? – грозно спросила она, прежде чем поняла, что это не изгнанный Верой муж, а несколько потерянный мужчина, почему-то знакомый на вид.
– Пелагея здесь живёт?
– Да, – изумлённо подтвердила Лея. – Это я.
– А я Сашка. Александр. Брат троюродный твой! – сразу же обрадовался незнакомец и пояснил. – Сын тёти Гали.
– Ого, – не нашла ничего лучшего для ответа она и открыла дверь, пропуская нежданного гостя внутрь.
Родственник почти не изменился внешне, хотя они давно не виделись. Он был старше её на три года. Такой же очень высокий, а потому немного сутулящийся. Но в целом подтянутый, хотя немного небрежно одетый. Правда, тёмные волосы оказались совсем коротко острижены, чтобы не так бросалась в глаза постепенно прибавляющаяся благородная седина. Глаза приятного карего оттенка выдавали внутреннее смущение.
– Извини, что так рано и без предупреждения, но у меня телефона твоего нет. Только адрес. Подумал, что если дожидаться более приличного времени, то, может, уйдёшь куда, и не застану. А если уже чужие люди здесь живут… так и чёрт с ними!
Говор у Сашки был простоватый, а последнюю фразу он произнёс ещё и с шутливой интонацией. Так что Лея и сама улыбнулась.
– Здесь не чужие. Все свои, – рассмеялась она. – Заходи, рассказывай какими судьбами.
Он разулся, не расшнуровывая шнурки потёртых кроссовок, и осмотрелся. Взгляд его задержался на недовольном чёрно-белом коте Мурчике, забранным Леей у соседки и ныне застывшем словно изваяние.
– А вот этого я помню. Правда мелким ещё. Цапнул он меня тогда знатно, до сих пор на руке отметины, – в доказательство мужчина подвернул рукав рубашки и указал на мелкие точки шрамов, по форме напоминающие укус и едва видимые под жёсткими тёмными волосками. – Спасай такого с высокой ветки… Нет уж, ищите другого дурака!
Разговор за чаем плавно перетёк на воспоминания детства. Память услужливо оживляла совместные шалости, промахи, различные неурядицы, пока не настала пора замолчать, задаваясь самым первым вопросом – с чего мог появиться в жизни такой визитёр? Да ещё и в будний день.
– Ты, уж прости, если за живое задеваю, да только на похороны твоих мне никак из‑за работы не вырваться было. А вот вчера появилось время и съездил. Цветы увидел, что лежали, на тебя сразу подумал. Но на квартире уже не застал. Соседка ваша сказала, что ты окончательно в Питер перебралась и что вроде бы отпуске… Ну, вот чего-то это и лишило меня покоя. Родня мы, конечно, дальняя, но другой у меня нет. Отец, сама знаешь, из детдома, а по маминой линии кроме вас никто никогда и не общался. Так что я на кладбище вернулся, посидел там, подумал-подумал да потом и сел в машину. Поехал на авось.