Боль стала моей постоянной спутницей с того момента, как я очнулся в домике в горах, она не оставляла меня ни на секунду в этом мире, догоняя меня причудливыми формами и методами. Только перестало болеть тело, как меня чуть не утопили в ручье, только я пришел в себя после ручья, как меня ударили что есть сил о землю, а как только я пришел в себя после этого события, меня начали колотить тонкой палкой и заставили выносить ведра с говном. А самое страшное в этом всем – что я не видел просвета в своем положении. Единственным преимуществом этого было то, что время шло очень быстро, так как свободной минуты у меня не было. После того как я вынес ведра, помыл их и поставил на место, был завтрак, на который я получил булку хлеба и стакан молока. Я не успел ее доесть, как получил следующее задание, может быть, менее противное, чем утреннее, но не менее тяжелое. Вообще я был на побегушках. Все, что нужно было носить грязного и вонючего, было моей основной работой. Это и грязное белье, от которого смердело так, что мухи слетались со всего города. Кстати, мухи через пару дней моей работы стали моими постоянными спутницами. Нормально помыться я не успевал, да и горячей водой меня никто не баловал. Как не баловали и чистой. В банной, где я мылся один раз в день вечером до ужина, мне доставалась ванна, или, точней, бадья, в которой до меня помылась вся прислуга в доме. Поэтому запах от моих рук и тела пугал меня самого. Если бы не постоянное чувство голода, я бы, наверное, и есть бы сам не смог.
Мастер Трин уходил из дома ранним утром, а возвращался уже в темноте. Поговорить с ним о моей тяжелой доле у меня не выходило, да и Трамп делал все, чтобы мы не могли пересечься с мастером ни при каких обстоятельствах. Когда надежда что-то изменить уже полностью покинула меня, я начал планировать побег из этого ада. Я не думал, куда я побегу и будет ли мне там лучше, но я хотел сбежать куда угодно и как угодно. Вечером после ужина, который состоял из глиняного горшочка со странным содержимым Я так и не смог опознать, что в нем было. Япланировал свой побег все те пять-десять минут, пока сознание не покидало измученное дневной работой тело. Не знаю, сколько я бы еще выдержал таких мучений, но в одно утро все-таки что-то изменилось. Проснулся я уже привычно от удара батогом по ступне ноги.
– Вставай, Парк, сегодня у тебя будет интересный день.
Обычно Трамп будил меня разными фразами, что меня ждет интересная работа или что я сегодня смогу совершить массу полезного для дома, поэтому на его фразу я не обратил никакого внимания. Уже привычно размяв ступню после удара, чтобы прошла боль, я встал на ноги и спросил: