Эту ночь я спал без сновидений, мазь содержала в себе какие-то вещества, которые погрузили меня в сон глубже обычного. В этот раз не было ни красного с белым, ни воспоминаний, ни вообще каких-либо сновидений. Я проснулся рано утром, когда солнце еще не взошло, от странного звука. Сев на кровати, я огляделся, не понимая, что же это за звук, когда он повторился, я с удивлением посмотрел на свой живот. Странный звук шел именно от него. Я был голоден, не просто голоден, а голоден так, что мой желудок готов был своим бурлением разбудить весь дом.
«Так, правильно, вчера-то уснул даже без обеда, конечно, будешь тут голодным, а что делать-то? Все еще спят, похоже, проснулся-то я рано», – подумал я.
Я решил разбинтовать руки и пойти на кухню искать еду. Зацепив зубами края тряпицы, я потянул наверх с правой руки. Тряпица послушно начала сползать, и на пол посыпались ошметки кожи. За ночь кожа полностью сошла с обожженных мест, и новая кожа бледно-розового цвета успела затвердеть. Я сжал и разжал кулак правой руки, прислушиваясь к ощущениям. Но я все еще не чувствовал кистей рук, после того как Трим лишил их чувствительности. Сняв тряпицу с левой руки, я убедился, что она тоже успела зажить.
Выйдя в коридор, я прислушался – дом уже не спал. Звуки и запахи уже шли по коридору. Когда я был в подчинении Трампа, я хорошо их запомнил. В этом наборе запахов и звуков были приятные и не очень. Но главный запах, ради которого я принюхивался, запах бекона, его поджаривали на завтрак. И он тоже присутствовал. Сглотнув слюну, я двинулся в сторону кухни. Зайдя в зал для прислуги, я увидел в нем знакомую мне картину: повара, который готовил на огне завтрак, Трампа, который сидел за отдельным столом и пил теплое разбавленное вино, Милу, Калька и еще троих, имена которых я так и не запомнил, за общим столом. Удивительным для этого утреннего часа было то, что за еще одним отельным столом сидел Комт. За две недели моего рабства, я не встречал его утром в этом зале ни разу. Мое появление явно вызвало удивление, так как в зале повисла тишина, которая прерывалась только шкворчанием сковородки, звук от которой вызывал бурление в моем желудке с очень схожей громкостью. Вообще умение моего желудка выдавать такие высокие ноты меня уже самого начало удивлять.
– Доброе утро, Парк, что это ты тут забыл? – поздоровался со мной Трамп, неодобрительно глядя на меня.
– Я бы хотел позавтракать.
– Тебе тут не место, иди к себе, Мила принесет тебе завтрак.
– Хорошо, – сказал я, обидевшись, и уже хотел было выйти, как вдруг меня остановил Комт.