С удовольствием, например, вспоминаю, как нас непогодой отрезало в Алтайском крае на радиопередающем центре от элементарных условий. В декабре целый день лил сильный дождь, а на следующий день ударил мороз за двадцать градусов. Скважину воды залило и разморозило, котельная встала, дороги и поля обледенели, утром машину отправили за водой в село Топчиха, что в двух километрах от нас, и она смогла вернуться только к вечеру. Мы нашли пару электрических обогревателей, чтобы установить их в помещении, где спали солдаты, а сами с моим коллегой Геннадием Гукаловым несколько дней ночевали в промороженной комнате в шапках, шинелях, обложившись матрасами, и даже не имели мысли, что может быть иначе, т.е. всегда было правилом сначала обустроить солдат. А подайте-ка сюда тех репортеров и корреспондентов, которые любят вещать о том, что в Советской Армии обижали срочников!
Также вспоминаю северный Казахстан, где полгода мотался по ракетным площадкам, участвуя в их реконструкции. В городе Державинск, где находился штаб дивизии и жилой городок, мне выделили комнату в бараке, где я ночевал, если не оставался на площадках, которые были на расстоянии более ста километров. Во всем бараке я жил один, всю остальную площадь занимал склад. В первый же день я понял, что тут живут крысы, т.к. оставленная на десять минут буханка хлеба была проедена насквозь. Ночью я выключил свет и лег спать. Тут же по топоту понял, что пришла крыса. Я взял сапог и с силой бросил его так, что он каблуком громко ударил об пол. Крыса убежала и больше меня не тревожила. В следующий раз все повторилось, я бросил сапог – и она также исчезла. Далее не было ни одного раза, чтобы этот ритуал претерпел хоть какое-то изменение. Она каждую ночь приходила и всегда после полета сапога исчезала. Говорят они умные – я охотно верю.
В Азербайджане ел собаку, которую мой коллега Анатолий Григорьев застрелил, не выдержав голодухи, – не очень хорошо там было с питанием. Иногда приходилось вносить деньги и становиться на довольствие, чтобы питаться от солдатской кухни, но, как правило, это было редко и не всегда возможно. Работа была связана с разъездами по всей территории. Мы занимались устройством линии связи через горы, долины и горные реки для передачи цифровой информации от Габалинского «Дарьяла» до Баку и далее к Центру управления, что под Москвой. В горных селениях, да и в небольших городах с продовольствием было не очень хорошо. В каждом селении была, как минимум, одна чайхана, иногда там позволяли себе обедать, но не часто. Стоило это очень дорого – от трех до пяти рублей. Зато чай попить в чайхану заходили почаще. Маленький фарфоровый чайник, томящийся на углях, стоил 50 копеек. На столах всегда стояла сахарница с колотым рафинадом. К чаю подавали стеклянные стаканчики в виде колбочек, из них надо было пить вприкуску с сахаром. Если размешать сахар в стакане – могли сделать замечание за нарушение этикета. Чай везде был удивительно вкусным, а азербайджанские мужчины (женщин там не видел) могли сидеть за чаепитием в чайхане часами, подобно немцам в гаштетах за кружкой пива.