Жуков сохранил хорошие отношения с Ворошиловым и Буденным. В 1935 году 4-я кавалерийская дивизия за успехи в боевой и политической подготовке была удостоена ордена Ленина. Такую же награду с формулировкой "за выполнение спецзадания" в августе 1936 года получил и комдив. Спецзадание, очевидно, заключалось в оздоровлении вверенной ему дивизии.
Вручать 4-й кавалерийской орден приехал сам Буденный. Семен Михайлович обратился к бойцам с краткой напутственной речью: "Будьте достойны тех, кто в годы гражданской войны прославил вашу дивизию. У нас есть еще немало врагов, и нам следует быть начеку. Орден Ленина - это награда за все ваши труды, но она и зовет вас, товарищи, к новым делам во имя интересов нашей трудовой республики...". Потом выступил Жуков и от имени личного состава дивизии попросил Буденного передать родному ЦК и правительству, что "4-я дивизия, свято храня и умножая боевые традиции, всегда будет готова выполнить любой приказ Родины".
В мемуарах Георгий Константинович, однако, описывая тот визит Буденного, не пожалел иронии: "...С.М. Буденный умел разговаривать с бойцами и командирами. Конечно, занятий, учений или штабных игр с личным составом он сам не проводил. Но ему это в вину никто не ставил. Хотя, конечно, это было большим минусом в его деятельности. Видимо, считали, что Семен Михайлович теперь больше политическая фигура, чем военная". И тут же противопоставил "плохому военачальнику" Буденному "хорошего" Уборевича: "Это был настоящий советский военачальник, в совершенстве освоивший оперативно-тактическое искусство. Он был в полном смысле слова военный человек. Внешний вид, умение держаться, способность коротко излагать свои мысли - все говорило о том, что И.П. Уборевич незаурядный военный руководитель. В войсках он появлялся тогда, когда его меньше всего ждали. Каждый его приезд обычно начинался с подъема частей по боевой тревоге и завершался тактическими учениями или командирской учебой".
Может, завидовал Георгий Константинович Буденному, что тот умеет говорить с бойцами, заглянуть им в душу. Ведь Семен Михайлович был полководцем гражданской войны, а там от умения убеждать подчиненных, что они идут в бой за правое дело, зависел зачастую исход сражения. Вот Жукову найти общий язык с красноармейцами и командирами было сложно. Он привык не убеждать, а принуждать. А в портрете Уборевича-полководца, похоже, изобразил собственный идеал военачальника. Но если вдуматься, как и во всяком мифе мы здесь увидим немало нелепостей. Почему командующий округом, спрашивается, непременно должен сваливаться на подчиненных как снег на голову? Если он человек опытный и знающий, то и так отличит показуху от истинного положения вещей в части и никакие "потемкинские деревни" его в заблуждение не введут. И откуда Жуков сделал вывод, что Иероним Петрович "в совершенстве" освоил "оперативно-тактическое искусство"? Воевать вместе с Уборевичем Георгию Константиновичу довелось лишь при подавлении Тамбовского восстания. Но там между ними, командиром эскадрона и заместителем командующего войсками губерний, была дистанция огромного размера, и Жуков никак не мог оценить мастерство будущего командующего Белорусским военным округом. А потом Уборевичу больше воевать не довелось. И нельзя судить, был ли он корифеем военного искусства или всего лишь "непревзойденным воспитателем войск". Но Георгий Константинович явно примерял эпитеты, которыми наградил Иеронима Петровича, к самому себе. К тому же соперничать с Уборевичем ему никогда не приходилось. Никакой неприязни к командующему БВО Жуков наверняка не испытывал. Чистка же 1937-1938 годов, жертвой которой пал Уборевич, открыла перед нашим героем невиданные ранее возможности продвижения по службе.