– Сын мой, – начал патриарх, поглаживая чёрную, почти без седины бороду (которую действительно не мешало бы привести в порядок, подумал Ангел). – Сын мой, беседу нашу я хочу начать с важного вопроса. Правду ли прокрякала сегодня "Жёлтенькая утка"?
Ангел тяжело вздохнул. "Жёлтенькая утка" была еженедельным изданием "Всемогущего" и раскрывала именно те секреты звёзд шоу-бизнеса, которые звёзды шоу-бизнеса больше всего хотели бы утаить. Аудитория "Желтушки", как ласково называли её сами сотрудники, была в сотни раз больше аудитории унылого "Елея". В последнем выпуске целый разворот издания посвятили позорному увольнению Ангела.
– Правду, ваше святейшество, – признал Головастиков, опустив голову.
– Ты поссорился с Левинсоном, сын мой? – доброжелательно поинтересовался патриарх, пытаясь поудобнее устроиться в кресле, предназначенным для любования, а не комфорта.
– Ох, да, ваше святейшество, – снова вздохнул Ангел. – Сам не знаю, что на меня нашло. По понедельникам я такой капризный! Теперь вот жалею, что поссорился. Звоню ему, он трубку не берёт.
– И хорошо, что не берёт, – неожиданно сказал Доброжир. – Потому как этот Левинсон не осознаёт твоего величия, сын мой. Не достоин он тебя. Не стоит с ним больше связываться.
– Что? – поднял голову Ангел.
– Ты же даришь людям свет, Ангел! – воскликнул патриарх на весь холл. Посетители салона начали оборачиваться на странную парочку. Патриарх вместе с креслом подвинулся поближе к собеседнику. Ряса слегка задралась, под ней обнаружились потрёпанные серые брюки и серые летние сандалии. В феврале месяце! Под сандалиями виднелись толстые шерстяные носки. – Ты же даришь людям свет, – повторил он потише.
Ангел взволнованно слушал. Он больше не смотрел в пол. Нет, плечи экс-телеведущего расправились. Он впитывал речь патриарха – слово за словом. Отец-священник категорически не одобрял легкомысленную профессию сына, и потому похвала Доброжира казалась особенно приятной. Эффект усиливался из-за того, что Доброжир очень походил на папу Ангела в молодости – те же натренированные плечи, глубокий голос, кудлатая борода. Ну и ряса, конечно же.
– Люди нуждаются в тебе, – почти шептал Доброжир, наклонившись к Головастикову. – Люди любят тебя.
– Да, да, ваше святейшество! – горячо соглашался Ангел. – Я их лучший друг, видит Бог!
– Ты просто обязан быть в эфире, сын мой. Это твой долг перед обществом! Ты будешь в эфире, и никакой Левинсон не сможет этому помешать!
– Но как, ваше святейшество?
Доброжир поправил на груди бриллиантовый крест.
– У меня есть для тебя предложение, сын мой.