Шагал со старшим братом я за сохою вслед.
Я многое смотрю – ведь жизнь ещё длинна.
И ждёт меня, наверное, дорога не одна:
Но только, где б я ни был и что б ни делал я, –
Ты в памяти и сердце, родная сторона.
– Ой, чем-то родным повеяло от этих слов. Родное, детское и дорогое. Это твои стихи, что ли? – спросили Рашида.
– Не-е-ет! Это Тукай, – ответил им Рашид
– Кто-кто?
– Тукай Габдулла, был в начале прошлого века такой татарский поэт. И это его стихи.
– Рашид, ну, ещё чего-нибудь… – попросили его окружающие.
– А если так, дайте-ка гитару друзья, – попросил он.
Ему принесли из дома инструмент. Он вынул из футляра гитару, несколько раз длинными твёрдыми пальцами извлёк звук из натянутых струн. В центре оказался этот темно-рыжий татарин Рашид, высокий, красивый парень, длинные вьющиеся волосы перехвачены кожаным ремешком, какие в старину носили ремесленники. Скуластое вытянутое лицо его украшало окружающие пространство.
– Рашид, ну,… спой что-нибудь, – попросили его.
Перебрав струны, он начал наигрывать вступление.
Его звонкий голос зазвенел не естественно после стихотворения.
И слёзы радости прольются
И жизнь прекрасная настанет.
И для нас сады и расцветут
В полях пшеница заколосится
И тогда соловьи весну нам принесут
Они нам будут петь и о любви.
И для нас зажурчит родник
Побегут хрустальными струями
И там дева с пшеничными бровями
Она ждёт меня.
И для нас наступит праздник Пасхи
За столом друзья соберутся
И такая жизнь настанет для двоих
Вино по чарочкам разольётся.
И для нас наступит весна
И для меня Сура вся разольётся
И моё сердце сильненько забьётся
С ощущением любви.
И слёзы радости прольются
И такая жизнь ждёт да меня.
– Рашид, это что! Знакомое?! … Что это, плагиат?
– Ты о чём дружище говоришь? Народная, народный фольклор.
– Мне понравился, – сказала сельчанка.
– Хорошо, а вот это как вам? – спросил Рашид и при этом его голос удивительно приятно огрубел, бархатисто разнеслось вокруг стола и даже вдоль улицы. Он положил гитару в футляр.
Ни сна, ни отдыха
Измученной душе
Мне ночь не шлёт отрады и забвенья.
Всё прошлое я вновь переживаю,
Один, в тиши ночей:
И Божья знаменья угрозу,
И бранной славы пир весёлый,
Мою победу над врагом,
И бранной славы горестный конец,
Погром и рану, и мой плен,
И гибель всех моих полков,
Честно за родину головы сложивших.
Погибло всё: и честь моя, и слава.
Позором стал я земли родной.
Плен, постыдный плен,
Вот удел отныне мой,
Да мысль, что всё винит меня!
Рашид стоял, положив ладонь на край стола, а все сидящие заворожёно смотрели на этого тёмно-рыжего певца-баяна. Никто не ожидал такого после предыдущей весёлой песни. Такое. А он продолжал громогласно произносить слова.