– Значит, теперь тебя зовут Ольга? – произнес он рядом. – Мне тоже так к тебе обращаться?
От его слов и взгляда мне захотелось сгореть на месте.
– Это было шуткой! И только.
Он нажал какие-то кнопки в машине и вдруг спросил, даже не глядя в мою сторону:
– Где твой телефон?
– В сумке, – ответила ему, начиная рыться внутри своей авоськи известного бренда.
Когда нашла и выудила на свет свое «яблоко», то обнаружила двенадцать пропущенных вызовов. Блин!
– Я не слышала! В этом баре слишком громкая музыка.
– Что ты вообще делала в этом баре?! – спросил он, повышая на меня голос.
Кажется, я допрыгалась. Но на все это смогла ответить лишь одно:
– Не ори на меня!
Он отвернулся. Некоторое время смотрел куда-то в окно. А потом наконец-то завел мотор, и мы поехали. Всю дорогу я размышляла, но не над своим поведением, а над несправедливостью этого мира. Ведь ничего плохого не сделала. Подумаешь, один простой танец с каким-то незнакомцем. Да мне вообще на него плевать!
Вскоре мы подъехали к отелю. Возле лифта Раф снова схватил меня под локоть и начал запихивать в этот лифт. Но здесь я уже не выдержала, дернулась и начала вырываться из его рук.
– Отпусти! Я сама в состоянии ходить!
Но мой протест не подействовал. Мужчина дернул меня на себя, рождая волну нового возмущения.
– Пусти! – выкрикнула я, толкая его в плечо, потому что сделал мне больно.
На это он снова дернул, а я – еще раз ударила. И вот уже началась какая-то драка. Пока мне в щеку не влетела пощечина. Не сильно, но ощутимо. Я даже взбодрилось, и едва не заревела. Было просто неудобно это делать на бегу, пока Раф тащил меня по коридору моего этажа. Мы зашли в номер. И снова мужчина дернул меня за руку в сторону ванной комнаты. Затолкнул в душевую кабинку и включил, мать его, холодную воду! Я завизжала, пытаясь выбраться из кабинки. Но Раф заслонил собой проход, удерживая внутри. Тогда я попыталась схватиться за него, чтоб либо затащить к себе, либо обнять, чтобы не было так болезненно холодно. Но тот меня упорно отталкивал. Пару раз я чуть не свернула себе ноги на каблуках. И все-таки смирилась или привыкла к холоду. Прижалась к стенке кабинки напротив, даже не пытаясь унять дрожь. И тихо ненавидела Рафаила, уже трезвая и ответно злая.
Наконец он выключил воду и сказал мне:
– Раздевайся.
Я прищурилась, еще плохо понимая, чего он хочет. Вскинула подбородок и выпрямилась. Недолго подумала, с чего начать, и стянула с себя платье.
– Давай сюда, – сказал мне.
– Да и пожалуйста! – ответила, бросая в него мокрый комок ткани.
– Дальше, – потребовал он.