Старший лейтенант Володин, оценив общую готовность, перестроил всех в одну шеренгу и весёлым тоном, выдыхая клубы пара, напутствовал:
– Не забудьте отметиться на развороте! И расправьте свои номера! Лучше расправьте, чтобы их легко прочитали и записали! И кровь из носу, но первые разряды мне привозите! Готовы? Тогда – на старт! Подъезжайте!
Все приблизились к черте, обозначенной по краям флажками, потолкались, чтобы втиснуться в первый ряд, и замерли в ожидании команды. Я как-то пристроился за всеми, чтобы никому не мешать. Мои глаза мало что видели, выдавая радужные круги, слипшиеся с ресницами.
Почти сразу прозвучал протяжный вопль: «Внима-а-ание! Ма-а-арш!»
В тот же момент я через вибрации грунта ощутил остервенелый деревянный топот и отчаянное стремление взбудораженной человеческой массы вырваться вперед! Пинаясь палками и локтями, все бросились с накатанной площадки к единственной колее, по которой и следовало далее бежать. Я им не мешал, оставаясь сзади.
С первых шагов обозначились «лоси». Теперь я различал, как они, наклоняясь почти до земли, энергично выпрямлялись в пояснице, отталкиваясь обеими палками, и оттого мощно разгонялись, оставляя остальных всё дальше за своей спиной. Отставшие часто сучили ногами, пыхтели, как могли, и тоже старались ускоряться.
Я всё ещё не понимал, что делать, дабы не отстать от взвода, потому всем телом дернулся за ним. Жаль только, мои лыжи не поняли этого манёвра, переплелись, и я оказался в снегу. Надо мной кто-то обидно ругнулся, неаккуратно перескочив через меня, и помчался дальше.
Уткнувшись в плотный снег, я поцарапал нос и утратил пространственную ориентацию. Потом долго соображал, как же подняться, если длинные лыжи на ногах торчали в разные стороны, словно противотанковые ежи!
Боже мой, даже палками себе не помочь! Если бы на них опереться, если бы уже стоял, но лёжа, они сами становились обузой. К тому же одна палка своим кольцом намертво захватила лыжу.
Я догадался, что погиб! Меня раздавила безысходность! Наконец, можно было не вставать… Погибшим это делать ни к чему!
Всё же я затрепыхался, чтобы прочувствовать своё новое состояние! И даже приподнялся, и даже разглядел, как у меня перед носом, устремляясь вдаль, поочерёдно заелозили две чужие лыжи. На одной белой краской коряво было нанесено: «Не уверен…». А на другой: «Не обгоняй!»
Я и не собирался! Потому опять свалился на бок! И, отдохнув, долго боролся с непослушными лыжами, будто перевернутый на спину жук! И лёжа мечтал отъехать или отползти от старта так далеко, чтобы стать незаметным, чтобы больше не позориться!