Так вот, теперь я считаю большой заслугой генерала Ромашкина его реакцию на одно позорное происшествие в училище, которое вспомнилось по ходу дела.
Читателям, далеким от армейских будней, для начала следует понять, что в наших вооруженных силах большинство командиров умышленно замалчивали происшествия (если удавалось, конечно), чтобы не портить мнение начальства о своей деятельности. Практика эта, безусловно, абсолютно порочная, зато распространенная! Потому решение генерала Ромашкина не замазывать, а изжить грязь, всплывшую в училище, вызывало к нему моё уважение.
События развивались так.
Известное дело, что за отличия в учёбе курсантов всегда как-то поощряли. И правильно делали!
Для этого победителей разумнее всего выявлять по результатам учебы в конце учебного года. Так и делали. Потому однажды личному составу училища объявили о присуждении весьма отличившемуся старшекурснику (фамилию не помню) Ленинской стипендии.
Ого-го! Для этого было недостаточно одних отличных оценок! Требовалась, как мы все представляли, и выдающаяся активность в общественной жизни, и в спорте, и в художественной самодеятельности, в олимпиадах и еще, бог знает, что!
Но раз уж присудили, то курсант, само собой, заслужил не только почетнейшую стипендию, но и наше всеобщее уважение! А как же иначе, если он во всём – самый-самый! Если оказался лучшим среди всех!
В общем, мы все так и считали. Но через полгода генерал-майор Ромашкин объявил личному составу училища, что в выборе кандидатуры для присуждения Ленинской стипендии командование допустило непростительную ошибку. Оказалось, что нынешний лауреат не только не достоин почётной стипендии, которой он теперь лишен, но, более того, не достоин считаться нашим товарищем и курсантом. Оказалось, что он уличен в краже денег у своих товарищей.
Реакция многих сотен военных людей, стоявших в строю, была одинаковой – полное молчание! Люди, как говорят, переваривали обрушившуюся на них информацию.
Всем было ясно, что генерал произнёс слова, не подлежащие сомнению. Всё, конечно, так и было! Хотя те слова оказались для всех странными и неожиданными.
Так же стало ясно, что меры, принятые начальником училища, вполне соразмерны проступку.
Но столь громкого разоблачения в училище мы еще не знали. Не потому, что не случалось воровства – во многих воинских коллективах, где бок о бок сутками напролёт трутся почти полтораста человек, изредка происходили кражи. Как говорится, песню без слов не оставишь! Но с негодяями, если они выявлялись, всегда расправлялись тихо, своими силами, не поднимая шума и не привлекая посторонних. А чтобы вот так, открыто, при всех, без намёков, и сразу в лоб, такого многие и представить себе не могли.