— Макс, ну, пожалуйста. Меньше знают, крепче спят, — заставляю взять себя в руки и не терять голову от прикосновений, которыми Макеев умело дразнит, провокационно скользя ладонями под полотенце. — Вернемся домой и расскажем.
Между тем он продолжает исследовать моё тело, мягко ведёт по изгибу бедра к талии, пощипывает кожу, тревожа меня и волнуя. Каким-то чертовым магнетизмом обладает его энергетика, пронизывающая до кончиков пальцев, которыми я старательно притягиваю Максима плотнее к себе, чувствуя сквозь несколько слоев ткани его острое возбуждения. Страсть и какое-то слепое болезненное обожание, ставшее почти мучительным, толкает меня на необдуманные, совершенно, не свойственные мне действия.
Срываю внутренние замки вместе с мешающим нам обоим полотенцем, позволяя вырваться наружу запертому вожделению, нерастраченному и достойному быть отданному Макееву. Нежным рукам, которые сжимают грудь, томительно очерчивая ее округлости, закругляясь на упругих сосках, реагирующих на теплые подушечки его пальцев. Нежность пряного дыханья на пульсирующей венке моей шеи, невесомая ласка поцелуев и твёрдость, упирающегося в меня доказательства Максимкиной страсти, сносит окончательно ограничители.
Мне до дрожи во всем теле хочется скинуть все что нам мешает, стать наконец-то одним целым, но образовавшаяся очередь за дверью активно негодует, поторапливает нас, заставляя с трудом прекратить так ласково упиваться друг другом.
— Крайнова, я тебя сейчас ненавижу даже сильнее, чем люблю.
Последнее слово, как контрольный в голову убивает наповал, сквозь вату ванильных мечтаний я ничего не слышу. Невнятная ругань толпы, перемежающаяся с извинениями Макса, сейчас для меня, как назойливый фон, незначащий ничего. Впрочем, зрение тоже подводит, лишь красноватая спина Макса, слегка обгоревшая за целый день на солнце, служит мне ориентиром, за которым я следую не разбирая дороги.
Сланцы загребают горячий песок, мешая поспевать за скоростью взвинченного парня, я спотыкаясь, сбиваюсь с ритма, параллельно неуклюже придерживая то и дело сползающее полотенце. И если под ним на мне одеты трусики, то верх от купальника, снятый в страстном порыве, небрежно засунут в карман шорт Максима.
От резкого торможения я врезаюсь подбородком в широкое плечо, а спустя какие-то жалкие секунды, Макеев подхватывает меня на руки, не желая больше плестись с черепашьей скоростью по раскаленному песку, тем более босыми ногами.
Отпускает на деревянные половицы, ведущие к арендованному домику, срываясь в сторону моря, оставляя меня на пороге в полном смятении. С разбегу ныряет в накатывающие волны, проплывает несколько метров и возвращается обратно.