— Да, шторм. Корабль перевернулся недалеко от берега. Но не настолько близко, чтобы экипаж корабля смог доплыть до берега. По последним подсчетам, погибло тринадцать человек.
Это, кажется, привлекает его внимание.
— Понятно. И Коннор проявляет повышенный интерес к несчастному случаю, что кажется... необычным?
— Нет. Я так не думаю. Думаю, ему просто любопытно. Он знает, что там погибли люди. Это было ужасно.
— Ммм. Да, понятно. Звучит ужасно.
Ах, этот мягкий, ласковый тон психотерапевта. Он умудряется казаться глубоко уязвленным этой трагедией и в то же время совершенно неискренним. Мне хочется захлопнуть ноутбук и отключить его, но это сделало бы сеанс на следующей неделе действительно неловким. Ради Коннора мне удается взять себя в руки и не наброситься на него.
— Ну, а вы, Офелия? Как это событие повлияло на вас? Психически?
О, ну, уж нет. Филдингу не удастся подвергать меня психоанализу. Ни за что на свете. Одно дело — быть здесь, потому что это правильно для ребенка, находящегося на моем попечении, и совсем другое — быть раздетым и осмотренным, чтобы он делал заметки обо мне в своей маленькой книжечке.
Я одариваю его своей самой стальной, холодной улыбкой.
— Я в порядке, доктор. Спасибо за заботу.
— Вы не знали никого из погибших?
— Нет, не знала. Единственным человеком, которого я знала, был Салли…
Филдинг откидывается на спинку сиденья, как будто я протянула руку через экран компьютера и ударила его по лицу.
— Простите? Вы только что сказали «Салли»?
— Да. Есть проблема? — Определенно была какая-то проблема.
— Салли Флетчер? Брат Ронана?
— Да.
— О. Ну, понятно.
— Что понятно, доктор Филдинг? Я в замешательстве.
— Ронан много раз упоминал своего брата на своих личных сеансах психотерапии. — Доктор выглядит смущенным, нахмурив брови, как будто ищет, что сказать дальше, но не находит ответа. В коридоре часы на стене пробили полдень. К тому времени, как он продолжил, прошло пять минут. — Конечно, конфиденциальность пациента все еще является юридически обязательным контрактом, даже после смерти пациента, мисс Лэнг, поэтому я не могу вдаваться в какие-либо подробности о том, что происходило между мной и Ронаном во время наших сеансов, однако скажу вот что. Судя по тому, что я узнал, Салли — мужественный, очень храбрый человек, который пережил в своей жизни множество травматических переживаний. А когда люди переживают все то, что пережил Салли, Офелия, это оставляет след. Несмываемый, который не стирается так легко. Во всяком случае, не без желания исцелиться. Ронан часто рассказывал мне об опасных трюках, которые выкидывал его брат. Действительно безрассудные, вызывающие головокружение вещи. Его желание бросаться в пасть ада так часто, хотя и похвально, может также означать, что он подвергает опасности тех, кто его окружает. А если он проводит время рядом с вами? Рядом с детьми? — Он замолкает.