Вытащив конверт, открываю его.
Офелия,
Пожалуйста, точно следуй этим инструкциям. Позвони по телефону 825 730 4414 и спроси Роберта Линнемана. Попроси его немедленно приехать.
После этого позвони в 911 и вызови полицию. Объясни, что я мертв и что мое тело висит в кабинете.
Не заходи в кабинет.
Ни в коем случае не позволяй детям увидеть.
Успокой детей.
Береги их.
Ронан.
Мое сердце словно граната в груди, чувствую себя так, будто только что нащупала и выдернула чеку.
Что?
Перечитываю письмо по меньшей мере три раза, прежде чем чувствую, как к горлу подступает желчь, обжигая его — меня вот-вот стошнит. Бросаю записку на пол и, затаив дыхание, стучу в дверь кабинета. Это неправда. Это не может быть гребаной правдой. Если это какая-то больная шутка Ронана, то я сейчас же собираю вещи и уезжаю. Ни в коем случае не собиралась торчать здесь после этой больной, извращенной шутки.
— Ронан?
Ничего.
На этот раз стучу громче.
— Мистер Флетчер?
По-прежнему ничего.
О Боже.
Не раздумывая, чувствуя, как во мне нарастает тревога, накатывая волнами, протягиваю руку и дергаю дверную ручку. Заперто, круглая ручка даже не поворачивается.
— Дерьмо. Черт побери.
Пытаюсь потрясти ее, но она не сдвигается ни на дюйм. Можно ли проникнуть в кабинет через окно снаружи? Понятия не имею. Стоит попробовать. Хватаю письмо с пола, бегу через дом к входной двери, распахнув ее, выбегаю на улицу. На мне нет обуви. Боль пронзает подошвы моих ног, когда я несусь по гравийной дорожке. К счастью, на той стороне дома растет трава. Больше никаких острых камней. Грязь забрызгала мои ноги, грязная коричневая вода пропитала пижамные штаны. Она хлюпает у меня между пальцами ног.
Первое окно — окно гостиной. Второе — окно кухни. Кабинет за третьем окном с этой стороны дома. Ладонями упираюсь о известняк по обе стороны огромного стеклянного окна, и наклоняюсь вперед, пытаясь заглянуть внутрь.
Я даже не заметила, что на улице еще темно. До рассвета остается несколько мгновений, но прямо сейчас небо все еще покрыто звездами и слабыми, тонкими облаками. В кабинете тоже темно. Прижимаю ладони к стеклу, приспосабливая зрение к темноте, прежде чем могу разглядеть что-то за неясными очертаниями и тенями.
И тут я вижу.
Босые ноги.
Босые ноги, от которых у меня вчера кружилась голова. Они очень медленно вращаются против часовой стрелки. Ронан все еще одет в ту же простую черную футболку и выцветшие черные джинсы, которые он носил весь вчерашний день. Его тело висит в воздухе, руки расслабленно свисают по бокам. Медленно-медленно его тело разворачивается, и вот он уже передо мной, склонив голову набок, с открытыми глазами, устремленными в небытие. Он мертв. Без вариантов. Он определенно мертв.