Один... два... три...
Мы не успевали продолжить счет, как неистовый гром взрывался прямо над нами. В машине мы чувствовали себя в безопасности, хотя, скорее всего, это было не так. На секунду, такой короткий, невыносимо маленький отрезок времени, я не подумала о Ронане, качающемся на потолочном вентиляторе. Не думала о том, что утром придет соцзащита и заберет детей. Я просто сидела с ними в машине, и мы визжали и смеялись каждый раз, когда земля под нами сотрясалась, и небо рябило от света, а все остальное было просто неважно.
***
Вести переговоры с Коннором о том, чтобы ложиться спать было все равно что вести переговоры о мире на Ближнем Востоке. Было уже далеко за девять, когда мальчик наконец согласился лечь в постель, и то лишь потому, что голова у него кренилась, и он едва мог держать глаза открытыми. «Парк Юрского периода» начался в семь, и Эми была так взволнована в течение первых двадцати минут, что вымоталась и сразу же заснула. Я отнесла ее наверх и положила на крошечную односпальную кровать в соседней с моей комнате, а она даже не пошевелилась. Коннор добрался до последних пятнадцати минут фильма, прежде чем встал с дивана и сонно побрел в сторону своей комнаты, молча, не желая признавать поражение.
Пятнадцать минут спустя я разговариваю по телефону с мамой. Это не легко. Потребовалось три серьезные попытки объяснить, что произошло, прежде чем она поняла, о чем я говорю.
— Ты это серьезно? — шепчет она в трубку. — Джордж? Джордж? Где ты? Босс Офелии покончил с собой!
Папа берет другую трубку в кабинете.
— Что случилось?
Я позволяю маме рассказать ему всю историю. У меня нет сил, чтобы все это повторить еще раз. Теперь, когда дети спят, мне, наконец, не нужно больше держать себя в руках. Это было облегчением, но в то же время и чертовски пугающим. Я чувствую себя неконтролируемо, как будто едва удерживаю понимание реальности.
— Ты должна вернуться домой, дорогая. Я знала, что во всем этом что-то не так. Честное слово, какой ужасный поступок. Что за легкомысленный ублюдок. Бедные крошки. — Мама возмущена за всех участников, включая меня, но дети несли на себе основную тяжесть ее сочувствия. То, что моя мать жалеет тебя, не обязательно хорошо в такой ситуации, как эта. Это доводит ее до истерики. — Я имею в виду, правда! Почему? — Ее голос становился все выше и выше. — Я просто не могу в это поверить. Как кто-то мог быть настолько эгоистичным? Если хочешь покончить с собой, то подожди, пока дети не закончат колледж. Так ведь нельзя! Я не могу в это поверить. Ну, и подлец. Что за идиот.