Самый маленький из копировальщиков сидел сбоку, и всё пытался отодвинуться от своего старшего товарища – это был молодой, прекрасно сложенный щёголь, который, казалось, не столько занимался рисованием, сколько желал пообщаться с приятелем. Тот отвечал всё более раздражённо и резко.
– Да, ты рисуешь лучше меня – так не мешай мне поучиться.
– Ты совсем загордился, Микеланджело, попав во дворец! Раньше ты льнул ко мне, я был центр твоей вселенной…
– Ты никогда не был центром моей вселенной, – изумился младший.
– Был! А теперь твой центр Лоренцо Великолепный. Такой большой человек. А ведь раньше это я был для тебя большим человеком, хотя бы признай это, предатель!
– Чем больше человек, тем больше вони! – не удержался Микеланджело.
Я знал, что будет дальше, но не мог сдвинуться с места. Тем временем молодой щёголь резко вскочил (его стул отлетел в сторону), притянул к себе тщедушное тело обидчика и ударил его кулаком в лицо, прямо в глаза. Тот рухнул на пол. Потекла кровь и что-то белое из разбитого черепа.
– Это неправильно! – закричал я. – Торриджани разбил ему нос, только нос!!!
Никто меня не услышал. К упавшему кинулись его товарищи и старик-учитель («Бертольдо» – подумал я). Старик наклонился к телу, а потом яростно крикнул в лицо остолбеневшему Торриджани: «Что ты наделал!» Тот круто развернулся и выскочил из дверей церкви.
Потрясённый, как в тумане, я наблюдал начавшуюся суматоху: выбегали и вбегали люди. Наконец Микеланджело подняли и унесли. Церковь опустела. Остался только Бертольдо. Он неожиданно повернулся ко мне и приблизился.
– Вот так умер мой лучший ученик, мой пропуск в бессмертие. Не будет Пиеты и Давида, Моисея и Вечера – ничего не будет.
– Чушь, – возразил я, – всё это будет. Я точно знаю.
– Да? Тогда поговорим завтра, – ответил Бертольдо. И растворился, вместе с церковью.
«Чушь!» – повторил я, проснувшись следующим утром, моим вторым утром во Флоренции. «Сейчас позавтракаю и пойду к Давиду!»
Раннее утро было чудесным: радостная синева безоблачного неба, лёгкий ветерок и полупустые улицы, которые только готовились к наплыву туристов. Я чувствовал себя великолепно. Если вчера Флоренция и нанесла мне рану – она же её и залечила. Я наслаждался прогулкой и был уверен, что ничего плохого и странного сегодня со мной уже не случиться. А вчерашний морок и сон – это была просто акклиматизация. Очень уж необычный город. Совершенно новый для меня опыт. Да, крыша слегка поехала, но теперь прочно встала на место.
Я вышел на соборную площадь – поприветствовал сияющую громаду Собора с его устремлённым к небу кружевным порталом, обогнул дворец Риккардо-Медичи и по