Новое здание аэропорта впечатляет. Самолеты один за другим. В течение получаса получен багаж. Три года не была Елена в Крыму. Воздух российский, слезы из глаз.
За окном электрички Симферополь-Евпатория виноградники, сады персиковые. Заброшенные в сухостое дачные поселки, смазывали картину, но радости не притупляли. Главное, названия остановок, ласкающие слух: Чистенькое, Урожайное, Богатырское… около трех часов пути и – Прибрежное. Море! Воздух… Кто ни разу не втягивал ноздрями этот воздух до упора, не поймет.
***
«… Кожа лица – яблоко печеное. Седая, как лунь, стрижка под мальчика, а глаза не выцвели, зеленые.– В последнее время Елена все чаще ощущала потребность близости с матерью. Разговор вела то мысленно, то вслух. – Здравствуй, мамочка. Можно, как в детстве, в подол твой головой уткнусь, а ты меня в макушечку поцелуешь. Ну, что я, мама, такого сделала, что дочь со мною опять в контрах?! Чуть очухалась от болезни страшной, и опять двадцать пять. Отчего мы как прокаженные? С чего началось, где первый прокол?
Раньше думала, это свекровь – дура добрая. Дочке всего два года, а она ей: «Достань конфетку у деда изо рта, за щекой прячет…» Как куклу одевала, как с куклой играла. Все, что не попросит, на блюдечке с каемочкой. Ябедничать научила. Ника с детского сада язык за зубами не держала. Чуть что узнает – сразу бабушке на ухо, а та – шоколадку.
А может, ей на роду написано, именно так по жизни идти? Свекровь как-то говорила – в детстве цыганка на Нику взглянула: «Ой, девчонка особенная… середины не будет. Или взлет или падение… Мамка пусть глаз не спускает – любит как душу, но трясет как грушу…»
Да знаю, мама, я тоже виновата. В детстве книг ей мало читала. В школу музыкальную не отдала. Как я, дура, радовалась, когда пятнадцатилетняя Ника стала Рерихов читать. На глазах преображалась, потянулась ко мне. Я Агни Йогу читаю, и она книжку в руки. Астральные миры, оккультная жизнь души, духа. Смысл жизни и все такое. За ум девчонка взялась, школу подтянула, в университет поступила. Все знакомые ахали, какая у вас девочка. О духовности как говорит! А оно, вон как обернулось. Правильно, те же Рерихи говорили, что читать такое в юности нельзя. Только после тридцати трех. Иначе гордыня, как вирус, в душу проникнет, нутро начнет подтачивать. Я-то в сорок лет «въезжать» начала. Агни Йога – чемодан с секретом, с двойным дном. Так сказать, «знание – сила». Такое самомнение может из всех щелей вылезти, что до дурдома недалеко. Сила, если ее звать, придет. Но летать редко кому дает. Людей несозревших и неподготовленных под себя подминает. Потому калек духовных развелось, жуть…»