И опять он что-то говорил Нике, забегая вперед, пытался заглянуть в глаза. Та отводила взгляд, молча катила за собой чемодан.
***
Места в конце вагона. В купе уже сидели двое мужчин лет тридцати: на столе бутылка коньяка, нарезанный сервелат…
– О, а мы тут не одни! – Елена занесла короб с плачущим Даней. Олька, громко потребовала сесть непременно у окна. Ника, в затылок которой горячим шепотом дышал Андрей: «Вероника, останься! еще не поздно!..» Гора сумок… Лица сидящих в купе вытянулись, выдав мелькнувшую одну на двоих мысль: «Екарный бабай, хотел же самолетом».
Поезд, усталый от длительной стоянки, тронулся. Со скрипом, тяжело (так люди разминают затекшие ноги), но уже через минуту-другую повеселел – набирал скорость. Андрей пару минут глядел в хвост уходящему составу, потом кинулся догонять тестя. Но тот с Федоровичем постарался затеряться среди людей в зале ожидания.
Через два дня Илья уехал на вахту, в Ноябрьск.
***
За окном вагона мелькали станции, похожие одна на другую. В купе все как-то утряслось. Попутчики отправились в вагон-ресторан, свои верхние полки занимали только ночью.
Женщины возились с детьми. Разговаривать не хотелось. Словесная выпотрошенность: обо всем вроде обговорено, но сплошная неясность, потемки.
Поезд въезжал в ночь. Темнота за окном изредка сменялась взрывом света и звуков от несущихся в такую же темноту других составов.
Ника, покормив сына, повернувшись лицом к стенке, спала. Успокоилась Оля. Целый час брыкалась, отвоевывая себе всю полку, упрямо бубнила: «Это моя кровать». Елена прилегла около уснувшей внучки. Мысли не отпускали: « Странное дело, ведь ехала к ним помочь. Помогла…»
Память высветила красное от возмущения лицо Роговцева-старшего: « Это ты во всем виновата! Спровоцировала! Я, дурак, еще просил, торопил, чтоб приехала, на помощь надеялся… Ты, сватья, провокатор!..»
***
Действительно, с приездом Елены за Андреем пошла, а вернее, погналась полоса неудач. Вроде неглупый, даже талантливый (некоторые его стихи брали за душу), он оказывался то лжецом, то трусом, то просто хамом. Речь не только о попытках столкнуть Веронику с матерью. Матрас, залитый мочой, скандал с родителями по этому поводу, многое по мелочам. Был вообще сногсшибательный случай. Ника еще не родила, лежала в больнице. А тут день рождения Галины Филипповны. И сынок отколол номер собственной маме. Вечером звонит по телефону, что недалеко от дома на него напали какие-то люди. Говорит, вышел из машины, сделал пару шагов, вдруг его окружили трое, такие накачанные. Пригрозив ножом, повели в глубь парка. Но он молодец, врезав одному, другому – убежал. Его, правда, тоже смазали по щеке. И – досада: телефон, подарок отца стоимостью тридцать тысяч, обронил в драке. Родители, услышав такое, схватились за сердце. Отец сразу подумал о происках конкурентов по бизнесу. Мать билась в истерике, требовала приставить к сыну охрану, сменить детский сад для внучки. В общем, день рождения прошел – закачаешься.