— У вас все в порядке? — взволнованно спросил он.
— Да, — хором ответили мы с Регнером.
— Ника, — брат обратился ко мне, высоко задирая мою голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Его взгляд пробежался по моему лицу и задержался где-то в районе шеи. Эд с выражением настоящего ужаса на лице посмотрел на меня и убил своим вопросом:
— Ника, это что, засос?
Я прикрыла глаза от чувства жуткого стыда, нахлынувшего на меня, как снежная лавина, залив все тело красной краской. Я всхлипнула и кинулась в свою палатку, чтобы спрятаться от двух самых дорогих для меня мужчин, по иронии судьбы, вызывающих во мне это ужасное чувство собственного позора и желание разреветься в подушку. Моему желанию не суждено было сбыться, так как оба мужчины шагнули вслед за мной, а я как раз изучала свой засос в большом зеркале, украшающем дверь в умывальню. Эд был в гневе’ Нет, он был по-настоящему взбешен! Йенс же, кажется, тоже был смущен, и смотрел куда-то в пространство. Я схватила свой вязаный хомут и накинула его себе на шею, чтобы прикрыть красное позорное пятно.
— Твою мать, Регнер! — взревел Эдди. — Как это могло произойти? Великий, я же говорил, что это плохая идея! Ты мне обещал!
— Меня укусила цухка, — виновато ответил Йенс.
— Тебя укусила цухка? А ее? — Эд кивнул в мою сторону. — Ее тоже укусила цухка? Готов поспорить на что угодно, что она не сопротивлялась!
— Этого больше не повторится, Эдди, — через некоторое время ответил Йенс.
— Йенс, ты себя слышишь? Открой глаза! Ее даже кусать никому не пришлось! Я знал, что так будет… снова…
И Эддон замолчал, а я в шоке смотрела то на него, то на Регнера, и никак не могла понять, о чем они говорят, предчувствуя, тем не менее, что-то ужасное. А Эд, тем временем, запустил обе руки в свои короткие, густые, золотисто-каштановые волосы, которые так идеально подходят к его медовым, таким же как у меня, глазам, и продолжил:
— Мы не спросили ее… Мы не спросили ее тогда, не спрашиваем сейчас… И что прикажешь делать теперь?
— Тогда у меня не было выбора, — начал говорить Йенс, продолжая смотреть в пустоту.
— Я знаю. Именно поэтому я предложил то, что предложил… Но сейчас… Я просто не представляю, что делать.
— Мы должны ей рассказать, — ответил Эду Йенс уверенно.
Эд, в свою очередь, с ужасом посмотрел на Регнера, который перестал буравить стену взглядом, и начал буравить Эда. И я, наконец, решила напомнить о своем существовании.
— Простите, — начала я, — вы оба, вы в курсе, что я здесь и все слышу?
Оба мужчины посмотрели на меня, Йенс с сожалением, Эд почему-то со страхом.