– Как видишь, – последовал короткий ответ.
– Б*ять, мне бы тоже мужика с большим х*ем, не то бесят эти мелкие корнишоны. Пафоса вагон, а на деле ни х*я удовольствия доставить не могут. Падлы. А у тебя хоть и уродливый, зато заботливый. Подумаешь, сига, а он даже затянуться не дал…
– Ксю, встретишь пришельца – беги, – серьёзным тоном предупредила Оля, вспомнив при этом, что когда-то точно такие же слова сказал девчонкам Хастад.
– Он тебя обижает, да? Можешь перекантоваться у меня, если это поможет.
– Нет. Он не обижает. Спасибо, ничего не нужно. Только никому не говори, что сегодня было, не то меня опять посадят и будут пытать.
– Ну я же обещала, что буду молчать, – ответила Ксю. – Б*ять… – в очередной раз выругалась она. – Я что-то в толк не возьму… Он следит за тобой? Тогда какого хрена он не заберёт тебя с этой е*учей отработки?
– Было бы куда…
– Продай хату, купи билет на самолёт – и ай-да в какой-нибудь райский уголок.
– Кто меня пустит без гражданства?
– У меня вон сеструха из Москвы рванула в Беларусь, и норм. Чего тебе терять? Визу не надо, загранпаспорт не надо. Приехала, купила недвижку – и живи. Там всё дёшево и народу поменьше, чем в этой ср*ной столице.
Оля шмыгнула замёрзшим носом и приняла к сведению слова Ксю. В идее одногруппницы было здравое зерно.
Когда стало совсем зябко, Оля распрощалась со знакомой и вернулась домой, где её ждала уже набранная горячая ванна с пеной.
Хастад пристал с нравоучительной речью:
– Хола, зачем ты делаешь хуже? Мы же хотим, чтобы стало лучше…
– Отстань, – отмахнулась она, но великан был не из тех, кто отступается от своих намерений.
– Зачем ты врала про меня?
– Я всего лишь сохраняла ту легенду, которую говорила в суде, – ответила Оля неохотно.
– Пусть так. Но зачем вообще было отвечать? И почему ты губишь себя? Сигареты эти, голодовки…
– Это моя жизнь. Что хочу, то и делаю.
– Так говоришь, будто я для тебя пустое место.
– Я уже давно просила оставить меня в покое. Я уже не знаю, какие слова мне подобрать, чтобы ты исчез.
– Нет. Я без тебя не смогу, – честно ответил Хастад. – Великан никогда не оставит свою женщину.
– Тогда стань незаметным, – вздохнула она. – Я хочу побыть одна.
Хастада не пришлось просить дважды. Для каждого тяжёлого разговора он собирался с силами и заранее репетировал возможные ответы. Он боялся, что иначе начнёт заикаться и путать слова, и тогда Хола точно не поймёт, что он хотел донести до неё. Он ещё не научился думать на человеческом языке, поэтому ему было сложно вести прямой разговор, тем более, когда в нём проскальзывали непонятные слова.