Хастад не мог спутать Олино возбуждение ни с каким другим ароматом. От него в голове словно происходило замыкание. Все органы чувств сосредотачивались на одном: любви.
Великан прижался к спине своей любимой под одеялом. Она нетерпеливыми движениями притянула его бёдра ещё ближе к себе.
Чем больше ускорялся темп движения, тем меньше они думали о том, что их сейчас кто-то слышит.
Под одеялом стало слишком жарко. Оля спустила его до талии, бесстыже обнажив грудь. От одного вида торчащих сосков возлюбленной Хастад со стоном кончил.
– Ещё… ещё… – едва слышно, на выдохе, попросила Оля.
Несколько ловких движений пальцами – и Хола тоже застонала от оргазма. Она не умела ублажать себя так, как это делал Хастад.
Было что-то особенное в том, что они занимались любовью тайком, стараясь дышать беззвучно и не вылезать из-под одеяла.
Ширма закрывала их ложе лишь на три четверти, так что ни звуки, ни ритмичные движения не укрылись от сестры Хастада. Ашсаха нарочно начала греметь посудой, но, так как это не помогло, просто ушла из хижины.
***
Люди окончательно перестали нравиться великанше. Мало того, что они слишком беспомощные, так ещё и устраивают соитие, когда ребёнок уже зачат.
Ашсаха ничего не знала об удовольствиях. Но лучше уж не знать, чем обрести и потерять.
Белая кожа и два носовых отверстия делали человеческую женщину слишком похожей на тех, кто убил родителей Ашсахи – белых великанов. Это в глазах великанши было очередным дурным предзнаменованием.
Великанша верила, что Хола принесла в их дом беду. Ашсахе больно было видеть, как испорченная человеческая женщина медленно утягивает её брата за собой в смерть. Хастад слишком любит человечку, чтобы продолжать жить после её смерти. И это самое страшное.
Только за трагическую судьбу Хастада можно возненавидеть весь человеческий род, хотя бы в лице этой Холы, ради которой гордый великан опустился на колени.
Великан ни перед кем не должен вставать на колени. Это унизительный жест, и если его увидят другие великаны, Хастада затопчут, закидают камнями, а затем съедят. Так поступают со слабейшими.
Хола – это билет в смерть. А с гибелью Хастада оборвётся и весь их род.
Ашсаха мечтала, что её брат женится на себе подобной и продолжит род. Ох, на беду он попал в мир людей…
***
– Ой, твоя сестра, наверное, всё слышала… – стыдливо улыбнулась Оля.
– Она уже ушла, ни о чём не беспокойся, – ответил Хастад.
– Это радует. А то мы, кажется, испачкали постель. И нет тёплой воды, чтобы ополоснуться.
Хастад вскочил на ноги и оделся.
– Подожди пару минут здесь, Хола. У меня есть идея, – и исчез.