Тем временем шум нарастал. Голосов на улице прибавилось. На бой вышли посмотреть все.
– Хватит реветь. Молись, чтобы они поубивали друг друга. Меньше серых уродцев – меньше проблем, – бросила Оле Грета. – Если твой великан каким-то чудом останется жив, будь уверена: он дождётся, пока ты родишь, а затем сожрёт тебя. И косточки обглодает. Эти звери…
– Заткнись! – взвизгнула Оля и прижала сцепленные руки к груди. Ей хотелось сжаться в комок, уменьшиться или вообще перестать существовать, но крупная дрожь напоминала о том, что тело слишком материально и само по себе исчезнуть не может.
– Хастад, прости... – прошептала себе под нос она, надеясь, что он в последние минуты своей жизни её услышит.
С улицы послышались громкие крики. Нечто подобное можно услышать в конце футбольного матча, когда одни фанаты ликуют, а другие негодуют.
Бой завершился.
Оля закрыла рот обеими ладонями, чтобы не закричать, но сдержать громкий всхлип не сумела. Она чувствовала себя виноватой и не имеющей права на лишние звуки и движения.
Вот сейчас Ашсаха, потерявшая единственного брата, встанет и свернёт Оле шею. Потому что Хастада больше нет. Некому заступиться. И заслуженно. Наверное, такая смерть будет гуманной и быстрой.
Оля подняла голову и посмотрела на великаншу: та почему-то смотрела вовсе не на свою будущую жертву, а в сторону входа.
Ещё несколько долгих тяжёлых секунд – и входная ширма отодвинулась, а на пороге возник Хастад.
Он прошипел что-то Ашсахе, и та незамедлительно покинула хижину.
Олю затрясло ещё сильнее. Она чувствовала себя предательницей. Вполне закономерно, что Хастад выйдет из себя и накажет её. Или, как сказала Грета, дождётся рождения ребёнка и потом обглодает Олины косточки.
И Оля взвыла от страха и вины.
Великан сел рядом и прикоснулся к Олиному плечу, от чего она замерла в ожидании более резких действий.
Может быть, сейчас он её убьёт?
– Хола, мне нужна твоя помощь, – не очень чётко произнёс он. – Найди иглу, нитки и дезинфектор.
Оля только сейчас осмелилась посмотреть в лицо Хастаду и ужаснулась: щека распорота напрочь, кровь тонкой струйкой стекает с лица на грудь и ниже.
Всё лишнее мгновенно испарилось из головы. Оля бросилась к сумке и достала необходимое.
Хастад лёг на спину и закрыл глаза.
Как только игла была готова шить, Оля засомневалась, сумеет ли наложить швы.
– Это будет больно... Я боюсь сделать хуже.
– Я ничего не почувствую, – по-прежнему не открывая глаз, ответил он.
И Оля приступила к делу. Всего дюжина швов. Самое сложное – проткнуть кожу не слишком глубоко и не слишком далеко от края пореза.