А сейчас…
- Потому что ты не создан для семьи, Вить, – отвечаю, уже не придумывая, не смягчая. Так, как думаю, – но, самое главное, что я не создана. Понимаешь? Просто не моё. Я тебе говорила уже. Я не хочу на землю. Я понимаю, что, в итоге, придется. Но летать я буду , пока не выгонят. Просто я думала, что это произойдет ну… Лет через десять. К тому времени я могу и сама устать уже. А пока что я в полном порядке. И хочу летать. И мне дико, что я завишу не от своей физической формы, а от цифр в паспорте.
Он смотрит на меня еще с минуту, сжимает кулаки по обе стороны от головы. И выражение лица у него такое, что я… Нет, не пугаюсь. Я никогда его не боялась. Настораживаюсь. Не по себе становится.
Вообще, этот наш уикэнд как-то неправильно в этот раз происходит.
По ощущениям – не то.
И впервые хочется уйти. От него. Побыть одной.
- Пусти меня, пожалуйста.
Я прошу тихо, но настойчиво.
И он , помедлив с пару секунд, подчиняется.
На мгновение в глазах его мелькают дикие, звериные отблески… Как в нашу первую встречу, когда он осматривал меня в темноте.
Словно внутри него сидит кто-то невероятно опасный. Бешеный. И сейчас он его изо всех сил сдерживает.
Я одеваюсь, иду к выходу из квартиры.
С отчетливым пониманием, что, наверно, я больше здесь не появлюсь. Может, оно и к лучшему. А то как-то надолго наши посиделки на лавочке затянулись.
Витя идет за мной.
Я , уже обувшись, разворачиваюсь, окидывая его худощавую фигуру неожиданно тоскливым взглядом.
Сердце колет. Сильно и страшно.
Но я закусываю губу изнутри, сдерживаюсь.
Так лучше.
Без истерик.
- Я думаю, что тебе не надо больше… Нам, то есть… Прощай, Вить.
Наклоняю подбородок, торопливо дергаю ручку, выхожу. И иду прочь. Быстро. Очень быстро. Словно боюсь, что догонит. Надеюсь. Что догонит.
Не догоняет.
Дома реву.
Глупая, боже, какая глупая! Идиотка просто!
Зачем? Ну вот зачем?
С ужасом приходит осознание, что все, что я все эти годы считала… Не интрижкой необременительной, нет, не настолько я глупа… Но все равно, чем-то непостоянным, временным… Неожиданно обрело черты единственно нужного.
Его черты. Моего случайного собутыльника, на которого так расщедрилась та далекая, семилетней давности, летняя ночь.
Я несколько раз порываюсь набрать. И каждый раз замираю, так и не нажав дозвон.
Потому что не представляю, что буду говорить. Как буду говорить.
«Прости, давай поженимся»?
«Прости, приезжай»?
А не идиотка ли ты, Лера?
До сорока трех дожила… И вот так всё, глупо…
Идиотка. Полная. Окончательная.
Спать я ложусь в расхристанных чувствах, а утром следующего дня, с огорчением разглядывая себя в зеркале, понимаю, что сорок три – это не двадцать три.