У подножия гор, в долине теснились дома Берхтесгадена. Этот курортный городок по-прежнему выглядел уютным, зеленым, был наполнен чистейшей горной прохладой. Раньше он был местом паломничества больных, страдающих астмой и сердечным недугом, туристов и любителей острых ощущений, но с той поры как в скалах возвели замок для фюрера, все реже и реже рядовые немцы навещали Берхтесгаден. Коренные жители ходили молча, прижимаясь к домам с узкими окнами, задраенными плотными жалюзи, посматривали друг на друга украдкой, тая в глазах страх и подозрение; теперь никого не манили ни эти шикарные кургаузы и отели, ни полосатые тенты и плетеные корзины, ветром поддуваемые на берегу реки, - все это выглядело сейчас, как останки вымершего города. Если же и заходили в ресторан четыреэтажного отеля "Кайзергоф", так это были в большинстве своем тайные агенты. Им было дозволено многое. Прикидываясь туристами, они заходили в номера отелей и частных пансионатов, поселялись там и потом, сидя в ресторане, подслушивали разговоры обитателей города. А по ночам устраивали облавы, или, как про себя шутили агенты, производили изъятия душ. Люди исчезали бесследно. И скоро среди горожан прошел тревожный слух, что сам дьявол ниспослал на их город невидимые, сверхъестественные силы, которые превращают земные существа в тлен...
Зато вольготно себя чувствовал уединившийся в скалах Адольф Гитлер. Тут он ощущал подоблачную высоту и, мысленно подчиняя ее себе, представлял, что лежащий внизу Берхтесгаден всего лишь создание слабых рук, не что иное, как расставленные игрушечные домики, и даже вся Германия - узкая, слишком тесная, всего лишь крохотная заплатка на огромном глобусе. Думая обо всем этом, он испытывал чувство неудовлетворенности и хотел видеть неизмеримо больше - весь мир, покоренный им.
Шум берлинских улиц действовал на него удручающе. Нервы постоянно были взвинчены. Гитлера мало устраивала просторная, с садом под окнами, имперская канцелярия. Там можно было подписывать уже готовые решения, во всеуслышание произносить речи о победах, награждать генералов, вернувшихся завоевателями с поля боя, а здесь, в глуши диких скал, легче и удобнее замышлять походы.
В летний день 1940 года, когда Гитлер окончательно решил воевать с Россией, он встал очень рано. Ночью его мучила бессонница. Чтобы взбодрить себя, он по обыкновению принял горячую ванну.
В окно зала, куда вскоре одетым в форменный костюм, в остроносых лакированных ботинках вошел Гитлер, лился мягкий полумрак наступающего утра. На письменном столе лежали книги о походах в Россию шведского короля Карла XII и Наполеона. Последнее время фюрер необычайно терпеливо изучал историю этих походов, и то, что в конце концов русские жестоко побили шведов под Полтавой, а французские войска, еле унося ноги, замерзали и гибли в снегах Смоленщины, - никак не поколебало его решимости.