Платье на ней было вышито цветами, рукава повыше локтей собраны в букет. Похоже: те самые ромашки и голубые колокольчики, что растут летом у них на приречном лугу, были перенесены на ее наряды.
- А матуля где? - спросила вдруг Марылька и, узнав, что мать ушла к соседке, в хату председателя колхоза Громыки, наказала отцу, чтобы сидел у окна и, как только появятся важные гости, немедля дал об этом весть.
- А я пойду Громыку предупрежу, - добавила она и выпорхнула из хаты.
"Птушка", - улыбнулся вслед ей старый Янка, а потом подумал: "Кому же забота идти до нас? Чудно даже! Но ежели пожалуют, то, понятное, дело, не какие-нибудь паны ясновельможные, а свои сябры... Им-то наша доля не чужда. Нехай едут, побачат, как мы живем-можем".
Но все же он принялся стягивать с себя узкие штаны, чтобы облачиться во все новое.
Погодя немного скрипнула сенная дверь, и Янка, на миг позабыв, что стоит почти нагишом, в одной рубахе, произнес второпях:
- Заходьте до нас, коли ласка!
На пороге появились двое в серых шинелях, и старик на миг оторопел, но по звездочкам на ушанках понял, что свои, червоноармейцы, и почтительно зазвал в хату, извиняясь за свой несуразный вид.
Переодевшись, он зазвал стоявших у порога бойцов в переднюю комнату. "Покуда какой-то там чин заявится, угощу-ка я братков чаем с липовым медком", - решил Янка и быстро растопил железную печку-времянку, поставил чайник.
- Сидайте, хлопцы, поближе к огоньку, - сказал Янка и от стены передвинул к самой печке лавку.
Время тянулось медленно. Да Янке и не хотелось, чтобы оно убывало: он совсем запамятовал, что ему велено сидеть возле окна и поджидать каких-то важных гостей. К тому же дядюшке Янке страсть как хотелось излить свою душу таким вот свойским парням, которые и слушать охочи, и сами, видать, смыслят в мирских делах.
"Вон какие хлопцы. Все хотят знать. И про житье-бытье, и бачил ли я панов... А у моей егозы только о нарядах думка", - отметил про себя дядюшка Янка, потом, потирая меж бровей морщинки, точно стараясь разгладить их, неторопливо вслух стал припоминать житейские истории.
...Смолоду Янке внушали, что жизнь - это темный бор, и бедных людей постигает то же, что и неокрепшие деревья: тянутся они к свету, ищут для себя волюшку, но погибают, задавленные другими - сильными, цепкими и могучими.
Семи лет Янка остался без отца, утонувшего во время сплава леса. Вскоре нужда свела на кладбище и мать. Янка пошел по миру просить милостыню. Кажется, нет такой вески, где бы не ступала нога бедного Янки. В конце концов ему надоело простаивать под окнами да терпеть обиды.