- Мужене-ек! - послышался женский голос из машины, и Гнездилов тотчас преобразился, сменив гнев на милость.
- Постарайтесь, солдатики-ребятушки! Чтоб всем нам... сообща... не ударить в грязь лицом, - весело бросил он на ходу, и скоро машина увезла его в город.
Облегченно вздохнув, Костров поспешил к бойцам; расчистка плаца по-прежнему шла полным ходом.
- Задал он тебе перцу? Небось поджилки трясутся, - сказал острый на язык боец.
Алексей хмуро промолчал. Мимо него провез тачку со снегом Бусыгин. Не остановился, только повернулся и сказал:
- Ты того... Алексей. Не тужи, за ночь весь этот хлам к едреной матери опрокинем!
Стояла черная, какая-то тягучая, сдавленная темнота. Работавший наравне со всеми Алексей Костров то и дело нащупывал ногами залитые водой ямки и выбоины. Его кирзовые сапоги, и без того тяжелые, глубоко увязали в глине, и приходилось выдирать их с натугой.
Городок сонно притих. Давно погас свет в узких и частых окнах казарм. Только в штабе, у подъездов да под главной аркой городка медленно и лениво покачивались на проводах лампочки, и свет их едва пробивал сырую темноту. Алексей вновь вспомнил о Наталке: "Спит теперь. В тепле да на мягкой постели", - и почувствовал, как разлука, обидная и раздражающая, вновь навалилась на него всей своей тяжестью.
Со стороны леса потянуло ветерком, и от сырой коры, от свежести зимнего ночного воздуха как будто запахло весной. "А что, весна не за горами... А там, глядишь, и лето пролетит. Придет осень и - домой!" успокаивал себя Алексей и усердно ворочал лопатой, словно бы стремясь этим скорее приблизить желанный час встречи.
Привычный к земляным работам, он все же почувствовал, как заныла спина, выпрямился, постоял, вслушиваясь в тишину.
С конца плаца донеслись чьи-то шаги. "Опять Гнездилов", - екнуло сердце. Алексей поспешно взял лопату, начал копать. А шаги приближались, вот уже отчетливо слышны, еще ближе... за спиной... И наконец голос:
- Э-э, вот так оказия!
Костров, в душе противясь новой встрече с полковником, все же быстро повернулся и хотел было доложить, что все равно управятся, но осекся, увидев перед собой совсем другого человека, в плащ-накидке.
- Чего это вы? Дня не хватило, так решили ночку урвать? - спросил тот и, видя, что бойцы не перестают молча трудиться, рассмеялся и отвернул капюшон: - Ну и орлы. Не признают своего командира...
Костров сконфузился: перед ним стоял Николай Григорьевич Шмелев.
- Ничего, ничего, не надо, - возразил комбриг, когда Костров начал было докладывать, и, протянув ему руку, спокойно спросил: