- Не прибедняйся, - перебил ледяным тоном Шмелев. - Случись что, нас за шиворот потянут в трибунал... Нет, я этого не оставлю! Сейчас же, немедленно отменить! - Шмелев шагнул в прихожую, где стоял телефонный аппарат, но Гребенников осторожно взял его за руку.
- Погоди. Это не телефонный разговор, - заметил он и потянул комбрига в комнату. Сели за стол. Дав Шмелеву немного остыть, Иван Мартынович заговорил:
- Николай Григорьевич, не кипятись, дело поправимое... Сгоряча не надо. Люди разные, возьмут и раздуют...
- За правду бороться не страшно, а если прятать ее, правду-то, она обернется ложью... Великим обманом против нас самих, против народа.
- Все это верно, - согласился Гребенников. - Но побереги себя, не рви нервы.
- А как же иначе? Молчать? Смириться? Нет, так не пойдет! Совесть моя чиста. Перед собой, перед другими.
Шмелев на время умолк, хотел понять, в чем же причина его недовольства, почему, наконец, многое из того, что он видел в действительности, вызывало в нем протест, осуждение. Ведь, в сущности, и генерал Ломов, и он, командир дивизии, как и многие другие, служат одному делу. "Странно. А подход к вещам разный", - поймал себя на мысли Шмелев и вновь вспомнил разговор о пеших посыльных, о чрезмерном увлечении строевой маршировкой. А вот теперь вместо настоящей перестройки отбирают все, а взамен ничего не дают.
- Почему нас тянут назад - не пойму. Требуют перестроить обучение, всю армию на новый лад, а на самом деле цепляются за старинку, - говорит Шмелев, чувствуя в этом какую-то необъяснимую причину. - А может быть, виной всему привычка, сила инерции? Ведь бывает так: когда-то человеку удался прием. И от этого приема он потом танцует всю жизнь, как от печки. Ну, допустим, укрепили веру во всемогущество позиционной борьбы, в движение пеших колонн и топчемся на месте. А в трудный момент спохватимся!.. Противник может навязать нам новые приемы борьбы. А мы что ему противопоставим?
- Затем и перестройка ведется, - вставил Иван Мартынович.
Шмелев прищурился:
- Перестройка! Пеших посыльных требуют готовить, солдат обучаем на грудки сходиться, чтоб штыком колоть!.. Опасность даже не в том, что много военных живет старыми привычками, находится во власти инерции. Опасность в том, что мы не учитываем, к чему это приведет в будущем. Ты понимаешь? Отдуваться-то нам своим горбом, кровью большой... Мы давно стоим на пороге новых средств и методов борьбы, но никак этот порог не переступим. И если бы меня спросили, что сейчас опаснее всего, я бы ответил: старый прием, сила инерции, которая мешает нашему движению...