- Где?
- А вон след...
- Ну-у, это он метки по себе оставил, - усмехнулся отец, разглядывая следы. - К тому же старые...
Шли дальше. В волнении Николай Григорьевич слушал тишину. Правее гряды обындевелого леса лежало болото. По нему, переваливаясь, устало брел охотник. Подходя, Шмелев узнал в нем знакомого Громыку, и оба они, сойдясь, облобызались, как старые приятели.
- И хлопца взял? - обрадовался мальчишке Громыка. - Ну, гляди, каких я тетерок словил, - и он снял заплечный мешок, вытряхнул на снег двух черных косачей. Алеша как увидел птиц, так и оцепенел, боясь даже шевельнуть слегка приподнятыми руками. Он был очарован красотой до сих пор не виданной им птицы, отливавшей зеленовато-синим пером и рдеющими, как угли, полосками над самыми глазами.
- Где вы их поймали, дядя? - спросил Алеша.
- А вон в пуще, - показал рукой на дальний лес Громыка. - Прямо грудками снег пашут.
Алеша перевел завистливый взгляд на отца, помрачнел.
- Эх, а мы ходим зря. Пойдем в пущу!
- Нет, Алеша, нынче уже не будет охоты на тетерева, - сказал Громыка, чем еще больше огорчил мальчика.
- Почему? - скривил он губы.
- Пуща хоть и велика, да тетеревиных лежек мало. Одну я знаю на вырубке, а другую - в болоте. - Громыка взглянул на Николая Григорьевича и сокрушенно добавил: - И чего весть мне не дали? Я бы сразу и повел к их спальням.
- У них спальни есть? - удивился Алеша, и, по глазам видно было, не терпелось ему поглядеть.
- Выбирай себе косача, - предложил Громыка. - Ну-ну, смелее!
Алеша колебался, в смущении свел темные брови и отвернулся. Громыка взял его за руку и заставил взять крупного, с завитками на хвосте, тетерева. Мальчик весь просиял, долго разглядывал косача, перебирал тугие перья, прежде чем положить его в рюкзак.
Охотники удалялись от пущи. Когда шли через болото, Громыка остановился возле кустов можжевельника, показал на лунки, вырытые в снегу. Это и были тетеревиные спальни. Одна ямка, осыпанная внутрь, была похожа на след копыта; покормится тетерев можжевельником или березовыми почками, пояснил Громыка, потом сложит крылья и падает прямо в рыхлый снег, проползет немного в снегу, сделает себе отдушину и ночует преспокойно.
- Тише! Я поймаю! - шепотом предупредил Алеша и стал красться, затаив дыхание. Шагах в пяти от него был подозрительный бугорок, и мальчик прыгнул на него, распластался на снегу, потешно обхватив руками разворошенный снег.
Громыка покатился со смеху.
- Братка, да они же переночевали, - сказал он, потирая слезившиеся от смеха глаза, - и убрались в пущу. В самую глубинку.