— Как ты придумываешь тексты?
Моя реакция – замолчать, сказать что-нибудь дерьмовое, что заставит ее оставить меня в покое, но это требует энергии, которой у меня нет.
— По-разному. Конкретно эту написал под тем кайфом, в котором находился, понимаешь? Я был новичком, глядя на яркие огни суперзвезд.
— О, так называется эта песня.
— Ага, гений. — Я хихикаю.
Няня удивленно моргает и ухмыляется, вероятно, шокированная, услышав мой смех. Должен признаться, я тоже удивлен.
Хмурюсь и смотрю в окно.
Слишком быстро моя песня заканчивается, и я меняю станцию пару раз, ища что-нибудь…
— Ой, оставь! Я люблю эту песню.
— Серьезно? Ты поклонница AC/DC?
— Не надо так удивляться. Мне нравится любая музыка. — Она барабанит пальцами по рулю под «Грязные дела по цене барахла».
Мы погружаемся в уютную тишину на несколько секунд, пока я не слышу звук, исходящий из ее губ. Я оглядываюсь и вижу, что она поет эти слова.
Однако пение – слишком щедрое описание звука, исходящего из ее рта. Срань господня... у нее ужасный голос.
Она не только искажает песню, распевая ноты, которые могут исходить только от попугаев и дельфинов, но и портит текст песни.
— Тридцать воров, громовой вождь. Тридцать воров и громовой вождь… — поет она с энтузиазмом, свойственным только оперным певцам и певцам Бродвея.
Я потираю верхнюю губу, чтобы скрыть беззвучный смех, но она замечает, как трясутся мои плечи, и звуки умирающих животных перестают доноситься из ее рта.
— Что смешного?
— Я ... — Взрыв смеха срывается с моих губ. — Прости.
— Почему ты смеешься?
— Это... — Я прочищаю горло и приказываю себе перестать хохотать, но это вызывает еще одну волну смеха. — Что это было?
Няня вздергивает подбородок обидевшись.
— Эм, извини, не знала, что тебе неудобно, когда с тобой рядом поют.
— Это было не пение.
Ее челюсть отвисает, затем захлопывается, и она свирепо смотрит на меня.
— Ты такой придурок!
— Папочка говорит, что мы не должны обзывать людей, — доносится сзади голос ребенка.
Лицо няни краснеет от смущения, что совсем не так весело, как смотреть, как она злится.
— Твой папа прав, Эллиот. — Она трясется всем телом, как птица, взъерошивающая перья, чтобы выглядеть больше и страшнее. — Мне очень жаль.
— Ты должна извиниться перед Брайаном Джонсоном за то, что испортила его песню.
Ее глаза расширяются.
— О боже, сообщение получено, ясно? Мой голос отстой.
— О, дело не только в этом. Ты, черт возьми, напортачила со словами.
— Папочка кладет деньги в банку, когда говорит плохие слова.
Боже, кто сделал этого ребенка хранителем морали?
— Как насчет того, что я дам тебе сто баксов, а ты от меня отстанешь?