БЕТАНИ
Когда пастор Бен в последний раз чистил свой морозильник?
Этот вопрос проносится в моей голове, когда я смотрю на свежие пакеты замороженных овощей, сложенные поверх кирпичей действительно старых замороженных овощей, покрытых ледяной коркой.
Бросаю взгляд на Эллиот, которая радостно рисует пальцами, сидя за кухонным столом. Она была занята, пока я чистила шкафы под раковиной, и, судя по ее напряженному взгляду на страницу, у меня есть еще минут пятнадцать, пока она не будет готова двигаться дальше.
Вытаскиваю все из морозилки и выбрасываю все несъедобное. Уверена, что замороженный горошек не должен быть сплошным кубиком льда. Все летит в мусорку. Может, после мы с Эллиот вытащим пластиковый бассейн. Обычно я не предлагаю этого, потому что слишком большая работа – вытащить его из сарая, очистить, а затем наполнить водой, но сегодня у меня есть запас энергии.
Вчера в церкви Уайт появился один.
Один!
Как будто этого было недостаточно, он остановился и спросил, как я поживаю. Некоторые могут сказать, что парень просто был вежлив, и в этом нет ничего необычного. Но дело не в этом.
Уайт улыбнулся, посмотрел мне в глаза, как будто действительно слушал. Я уже собиралась спросить его, где Сюзетта, но решила не напоминать о ней и не лопать наш пузырь.
В прекрасном настроении я готова начать новую неделю на позитивной ноте.
Не знаю, почему люди ненавидят понедельники. Они так же хороши, как и воскресенья, шанс для новых начинаний. И видит Бог, мне нужно новое начало. После целой недели, проведенной с Джесси Ли, мне во многом нужно покаяться. Этот человек просто бесит. Он эгоистичен и не задумывается о том, как его слова могут повлиять на других людей. Бессердечен и высокомерен, и... ладно, он немного забавный. Я имею в виду, когда не смеется надо мной, чего почти никогда не бывает.
Я дала новую клятву!
Я больше не позволю Джесси Ли причинить мне боль.
— Что это такое?
Помяни дьявола.
Вздыхаю и поворачиваюсь к возвышающемуся столбу татуированного торса, стоящего над картиной Эллиот.
— Я рисую балерину. — Эллиот продолжает водить рукой, покрытой синей смывающейся краской, по странице.
— Балерины не бывают голубыми. Они розовые. — Он подходит к кофейнику и берет кружку.
— Не слушай его, Эллиот. Искусство субъективно, а это значит, что балерины могут быть любого цвета, какого захочешь.
Хлопаю дверцей холодильника чуть сильнее, чем нужно, и ругаю себя.
Помни о своей клятве.
Джесси смотрит на меня, и вместо того, чтобы подпрыгнуть от страха, я ухмыляюсь. Широко.
— Желаю тебе доброго утра, Джесси Ли. Надеюсь, ты хорошо спал.