А столько интересного происходило вокруг.
Добрые соседи, мы с Николаем и Лионом были друг для друга и неким моральным судом. Если казах натворит чего-нибудь, они начинали подтрунивать надо мной: «Ей, Асеке! Что такое, а? Ваши там, говорят, того… хе-хе-хе!» Я тоже не оставался в долгу, и когда русский или немец, украинец или белорус облажается, непременно высмеивал соседей. Бывало, мы своих стыдили за дурные поступки или слова: «Как тебе не стыдно? Что скажут русские, если узнают?» «Прекрати! Немцы будут смеяться над нами!» Нередко мы слышали, как русские или немцы отчитывали своих: «Не позорься перед народом! Казахи будут высмеивать нас!»
Удивительно, но это действовало. Даже самые бессовестные, которые своих не стыдились, вроде привыкли перед ними быть такими, какие есть, стыдились показать другим народам себя с плохой стороны. Им не хотелось ударить лицом в грязь перед представителями других народов, и это было неким моральным ограничителем. Мы были открытыми, гласность и свобода слова были полные, говорили правду-матку друг другу в лицо, полушутя-полувсерьез, может быть, иногда даже злорадствовали. Но не было у нас ненависти! Не щадили друг друга, подтрунивали над недостатками, спорили до хрипоты, но вражды как таковой не было ни у кого. Мы жили вместе и уживались, делили радости и горе, делились хлебом и солью… и шутили, шутили друг над другом!
Иногда, будучи навеселе, Николай и Лион подтрунивали надо мной, истолковывая на разный лад мое двоеженство.
Мы со старшей женой Халимой жили вместе с младшим сыном Айгали, снохой Баян и внуками в бараке. Вторая жена Нагима жила рядом, в неказистом старом саманном доме. Ее старший сын и дочь, дети нашего погибшего на войне брата, к тому времени уже обзавелись семьей и жили и работали в областном центре Кокшетау. Через два года после нашей женитьбы Нагима родила мне сына, с которым она и жила теперь. По-существу, мы были всегда рядом, вместе.
– Вот, кайф у Асеке! Две жены под боком! Хоть куда поворачивайся – благодать! И там, и тут! Да, никуда не убежишь! – подшучивал Николай.
– А зачем ему бежать-то? – продолжал Лейке в том же духе. – Это нам с тобой бегать по бабам! А у него все дома!
– Асеке, кто слаще, байбише – старшая или токал – младшая?
– Когда как! – в тон им отвечал я. – Человеку хочется иногда сладенького, иногда солененького! Вот, старшая подсаливает, а младшая подслащивает! Или, наоборот, по настроению!
Они хохотали, сотрясая смехом деревянную баньку.
– А вообще-то правильно делали казахи! Взяли законно четыре жены, народили детишек, растут четыре аула! И все по совести! – говорил Николай полушутя. – Не надо гулять на стороне! А мы что делаем?