Ночами в голове грохотала война. Нервы были истощены, я стонал во сне, бредил и часто, вскрикнув, просыпался среди ночи. Татьяна терпела и успокаивала добрыми словами. Мне повезло с ней, она с пониманием относилась к моим переживаниям и помогала не только добрым словом, но и лечила травяными настоями.
Но пережитое настолько глубоко врезались в душу, что вытравить их было невозможно. Когда я рассказывал историю своей жизни, о карательных операциях царских отрядов в казахских аулах, о Малом Октябре – голодоморе и геноциде нашего народа, о репрессиях тридцать седьмого и военной мясорубке, о лагерных мучениях, из глаз Татьяны текли слезы. Выговорившись, мне становилось легче.
Со временем я начал приходить в себя.
Увидев, что ружье одно, да и то старое, патронов мало, я всерьез задумался об оружии для охоты и самообороны. Я долго старался и наконец сделал лук. Вернее, два средних лука – для себя и для Татьяны. Стрелы изготовил из тонких веток. Вот тут-то пригодились редкие старые гвозди, которые находили и вытаскивали из почти сгнивших досок и бревен развалившихся домов и сараев. Приложив некоторые усилия и проявив терпение, удалось прикрепить гвозди к веткам, и стрелы были готовы. Мы начали учиться стрельбе из лука, и это было очень интересно. Стрелы летели со свистом и – тюк, втыкались в снежный ком или в дерево. Конечно, из такого лука и с такими стрелами не убить волка, тем более медведя, но завалить зайца или птичку вполне можно. Самое главное, мы с азартом учились стрелять как можно дальше и точнее. Этим заполняли пустоту времени.
А время в тайге шло по-другому. Долго тянулись часы, удивительно медленно, как бы нехотя, сменялись дни и ночи. Мы много времени проводили на природе. Изучали окрестности, искали пути выхода из тайги.
Татьяна говорила, что сам бог прислал меня. Если бы не я, как она одна пережила бы в глухой тайге такую суровую зиму?
Я вспомнил и рассказал ей о Татьяне, которую знала вся степь. Абай перевел письмо Татьяны из поэмы «Евгений Онегин» Пушкина, степняки пели эту песню.
– Ты будешь моей Татьяной! Ты тоже особенная! – говорил я ей.
Она зарделась и вся просияла.
Долгими зимними вечерами мы начали рассказывать друг другу сказки, легенды, притчи, все что знали. Рассказывали про свою жизнь, про людей, о пережитом. Бывало, повторялись, вспоминали, заново переживая те или иные события. Это было здорово, освежали память, помогало оставаться человеком.
– Когда выйдем из тайги, заберу тебя с собой! – говорил я Татьяне совершенно серьезно.
– И что дальше? Как жить-то буду там? – вопрошала целительница.