— Боря задерживается, и он в порядке, — скупо кинул Бачинский, с минуту постоял в комнате и вышел, аккуратно закрыв дверь.
Облегчённо выдохнула.
И вдруг то, что раньше было таким важным, внезапно превратилось в нечто обыденное, не стоящее внимания? Все эти безумные переживания по мелочам отошли на задний план. Все мишура. Словно что-то оборвалось во мне, треснуло и раскололось, затягивало на самое дно.
— Ты хочешь поговорить? — Маша гипнотизировала меня глазами не первый час, у них сейчас пунктик не оставлять меня в комнате наедине с самой собой. Думают небось, что я могу завершить свой порочный круг страданий.
— Ладно, ты не хочешь говорить, не хочешь есть и пить, не хочешь…ничего в общем ты не хочешь, но послушать меня ты обязана, — голос сорвался и она слишком тихо прошептала. — Подумай о нем хотя бы…каково ему будет увидеть тебя такой по приезду? Я не адвокат, но нельзя так поступать с человеком, который воздвигает тебя на алтарь.
Болезненный спазм в области сердца снова дал о себе знать. Каково? Больно, как и мне, но я не могу ничего не поделать.
Я закрывала глаза и видела последний видеозвонок, слышала взрыв и запах горелой кожи, въевшийся в меня изнутри. Столько часов провела в ванной, лишь бы содрать с себя этот запах, но никак, все еще слышно. Противно до кончиков пальцев даже смотреть на себя в зеркало.
— Пожалуйста, просто подумай о себе и о нем, мертвых не вернуть, ты таким поведением никому легче не сделаешь.
Думала ли я об этом? Вероятно. Но также думала о том, что я убийца, убила своих родителей и мирно себе спала, пока они задыхались от дыма и пока яркое пламя не испепелило их тела. Смогла бы я увидеть их? Когда похороны? Как сообщить это…бабушке?
— Я понимаю, что тебе больно…Черт, да я понимаю, как это, когда погибают твои родные, но Аня, у тебя есть люди, способные подхватить. Ты не упадешь на землю, разбиваясь насмерть о бетонные плиты безразличия.
Маша осторожно взяла мое лицо в ладони, и я чуть ли не впервые за эти пару дней смотрела осознанно прямо и видела все ту же бесконечную боль потери близких, как видела каждый раз в зеркале, глядя в свои уже мертвые глаза.
— Время лечит, все наладится обязательно. Верь в себя и в него.
В него я верила, как ни в кого в этом мире, а вот себя уже потеряла. И как выбраться из порочного круга мыслей, где фигурировала в роли палача, не знала. Но страшнее всего было другое — я не хотела выбираться из зыбучих песков, а покорно склонила голову.
И прямо сейчас решение пришло ярко и оглушающе больно, я заплакала впервые за эти дни, обнимая Машу как спасательный круг в штормящем море на глубине.