— Больное безумие? Возможно. Но ты его уже породил, — делает движение вперёд, сильнее прижимаясь животом, насаживаясь на мой палец, — для меня всё равно уже нет пути назад. Я не знаю другой страсти и других отношений, и знать не хочу, — ладонь ложится на мой пах и сжимает бугор, от которого тесно ширинке.
— Дрянь, — рявкнул ей в губы, и поднял вверх, сжимая ладонями талию.
Швыряю эту стерву на кровать, поворачиваю на живот, а она довольно визжит и выгибается, позволяя комфортно стянуть шортики. Дрянь, даже трусов не носит. Сам воспитал! И кого? Извращенку! Мои пальцы до красных пятен сжимают упругие ягодицы. Ей нравится то, что я ей делаю. Она в восторге. А я в безумном раздрае, потому что мне нужно уходить. Но тело желает остаться. И это просто пытка.
В её глазах триумф, а в моих боксерах долбится молот тора, который вывалился наружу и сразу же вошел в Алю. Я трахал её до искр из собственных глаз. Я очередной раз вел себя как животное, а она билась в конвульсиях и смотрела мне в глаза, жадно хватая ртом воздух. Досталось и простыням, и подушке. А этот звонкий голосок ещё долго преследовал меня бессонными ночами. Её взгляд, полон похоти, навсегда отпечатался в моих мозгах.
Это безумное, оплетенное очередной порцией порока, соитие взорвало мозг. Я не отпускал её бедра до тех пор, пока она не перестала дрожать в моих руках. Только потом оттолкнул Алю и шумно выдохнул. Разрядка не принесла облегчения моей голове. Зато яйца больше не звенели и грозились взорваться. Черт! Мы трахались много и часто. И этого каждый раз мало. Я ненавидел себя за то, что наши отношения начали именно из грязного принуждения. Это мерзко. Но уже даже тогда моё тело реагировало на незнакомую девицу. Тогда как мой мозг жаждал мести, моё тело требовало эту девчонку.
Перед моими глазами валяется горячая и соблазнительная Аля, которая просто поддалась на проснувшееся либидо. Но правильно ли это? Всецело зависеть от порочного влечения?
Я вышел из спальни в ванную и долго мылся. Член утих, а голова очнулась и требовала поступить впервые по-человечески. Не вестись своих хером на провокации и просто уйти. Так правильно. Твердит себе всё это время, но сердце сжималось от боли. Ныло, не желало соглашаться с доводами разума.
Но я ушёл, когда убедился в том, что она уснула, свернувшись на нашей огромной кровати, обняв мою подушку. Единственное, что себе позволил на прощание — поцеловать Алю в спину. Она смешно уткнулась носом в подушку, пальчиками сжала край подушки и мирно продолжила спать.
Поднялся на ноги, шумно выдохнул и, сжав зубы, вышел из спальни. Вышел на улицу. Лёгкий ветерок овевал мою разгоряченную кожу, но опять мне не полегчало. В стороне одиноко стоял Евгений. Я молчу, просто смотрю на небо. Нужно ехать.