… В отпуск Слава с семьей, недели на две ездил за границу. На пляжный отпуск в Турцию, просто увидеть мир – в Италию, Грецию …
Это было для него самые мучительные дни, несмотря на семейные отпускные радости – он две недели не видел Марину, да и звонить ей было не безопасно – всегда при жене.
Один раз он с Мариной сумел съездить в отпуск, на недельку, в Сочи, под видом командировки.
За два года это были лучшие дни их жизни. Во первых они две недели не расставались. Ни днем, ни ночью. Во-вторых, они сняли под Сочи маленький коттедж с увитым виноградом двориком, и Слава мог сделать для Марины все, о чем мечтал в своих фантазиях.
Он вставал раньше ее, хотя они и так почти не спали, готовил завтрак из бутербродов и яичницы, украшал все эти блюда сорванными во дворе южными яркими цветами, выкладывал на столе сердце из сорванной виноградной лазы, и прокрадываясь к ней под одеяло, будил ее поцелуями в попу.
– Слава! Меня кто-то целует! – кричала, делая вид, что еще не проснулась, Марина.
– Ничего, я ему разрешил! – успокаивал Слава.
Потом они бежали на маленький пляж, на котором лежали, обнявшись, потом купались, тоже обнявшись, потом обедали в кафе – вот тут уже было нельзя обнявшись – зато из кафе мчались домой и там уже до самой ночи валялись, обнявшись, разговаривая или просто целуясь.
Вечером ходили по берегу моря. Босыми ногами по теплой воде, покупали бутыль самодельного молодого вина и сидели на террасе своего дома.
***
Шли годы. Славе уже было сорок три. Тринадцать лет партизанской жизни вконец измучили его.
Измучила и непреходящая, все еще сумасшедшая любовь к Марине, нелепое, но постоянное ощущение вины перед семьей, перед женой, он даже в мыслях своих не мог бросить, вернее, просто оставить одну.
– Ну что же ты все мучаешься? – спросила Марина, – меня до сих пор все устраивает…
– А меня нет.
– Слав, кончай, выхода из этой ситуации, нет без потерь. Которых не хочет никто.
– Господи! – почти в отчаянье закричал Слава, – сделай, же чтобы я умер!
– Зачем? – спросила Марина.
–А само собой все закончится!
Марина обняла его голову, прижала к груди как маленького ребенка и стала шутливо напевать:
– Славик, Славик перестань, глупости свои оставь, будем жить мы хорошо…– И замявшись, засмеявшись, «сочинила» концовку:– сядь-ка лучше на горшок!
Поцеловав его, Марина вдруг спросила:
– Слав, вот просто интересно, а о чем бы ты подумал в последний момент перед смертью?
– О тебе!
– Ну, правда!?
– Да ни о чем таком. Подумал он: « Ну, вот и все! …»
***
То ли дошел до бога этот крик, и он смилостивился, то ли, просто все случилось само собой, хотя я уверен, что само собой ничего не бывает.