– А чё это он слеплый какой-то!
А когда я чуть приоткрыл глаза, не полностью, а так – маленькие щелки, он закричал:
– Глядите, глядите, Вовка прослепился!
Так у меня появилось имя – Вовка. В нашей родне уже было трое Вовок Гуляевых, одному – 10 лет, второму – два, третьему – год. И вот появился я – четвёртый. Позже родятся ещё трое и их назовут таким же именем, но это будет позже и я об этом ещё ничего не знал и знать не мог.
Сам ребёнок в первый год жизни знает много и совсем не то, что знают его родители и другие взрослые, а иначе почему бы он с таким любопытством смотрел на мир, в который он пришёл неожиданно для себя. Но в течение первого года он практически всё забывает, переучиваясь с их помощью. А частичка его прошлых дородовых воспоминаний не исчезает полностью, а остаётся где-то в глубинах памяти, но выйти из заточения этой частичке сложно – практически не возможно. Он бы многое им рассказал в свои первые дни и месяцы, но мог издавать только: «гу-гу-угу-угу!..»
Когда мне исполнился месяц, мать пошла на работу, а я остался под присмотром бабушки и старшего брата. А что было за мной присматривать: я мирно полёживал в зыбке – спал и посасывал тряпочный узелок с перетёртой кукурузой и хлебом, а когда не спал – рассматривал белый потолок, по которому ползала вниз головой большая фиолетовая муха и «раздумывал» о своём бытие, а брат носился по двору или огороду; бабушка хлопотала по хозяйству: то полола грядки, периодически проверяя наличие моего питания, то судачила с зашедшими в гости соседками, одновременно следя за Славкиными передвижениями.
В тот год осенью Славка, выскользнув из бабушкиного поля зрения пока она вела задушевные разговоры с двумя сударками на крыльце, совершил небольшой поджог кучи прелой соломы с обратной стороны дома и, испугавшись, убежал, спрятавшись в зарослях черёмухи обильно растущей в нашем огороде. Возможно, огня было и не много, но густой дым зашёл в комнату, поднялся над улицей. Я был успешно спасён бабушкой, а через минут десять приехал отец с мужиками из МТС и загасили огонь. Дом не пострадал, я какое-то время кашлял, а Славка получил по первое число.
Шли годы…
Когда родится ребёнок то, вначале, кажется, что как-то он долго не ползает, потом, вроде, долго ползает, а должен бы уже ходить. А вот когда он начинает бегать… То про всё предыдущее сразу забывается.
Коротка память человеческая.
1961
Вовка рос.
Рос и старший брат. Вовке, конечно, думалось, что старший брат растёт быстрее, гораздо быстрее: вот он уже в школу пошёл и ему купили большой велосипед. Взрослый велосипед купили – на вырост! Славка на нем быстро научился кататься «под рамой» и уже через неделю рассекал по переулку с пацанами попеременно. Вовка вначале бегал за ними, но потом ему это надоело: чего зря бегать, если они всё равно не научат его ездить на велике, а прокатить его у них желания особого и не было. И тогда он уходил в огород в прохладу черёмуховых зарослей, усаживался на траву и прижимался спиной к стволу «главной черёмухи» – так определил он её для себя, потому что она была самая высокая и стройная, ветвистая и толстая у земли, а для Вовки она ещё была самой главной и самой доброй. Это было его любимое место и ему нравилось вот так сидеть молча и слушать шелест листьев и веток, слушать… и придумывать разные истории.