И, надо сказать, ей это удавалось, причем легко. Эльвира Николаевна учредила благотворительный фонд «Счастливое детство», и после первого же ее выступления на конференции по проблемам отклоняющегося поведения, где было много иностранцев, деньги рекой полились на счет фонда. Да и правительство Санкт-Петербурга без всяких проволочек выделило здание под организацию приюта.
К чему бы ни прикасалась Эльвира Николаевна, все начинало блестеть. Ненадолго, невнятно, но блестело. Дети ее любили, коллеги уважали, начальство считалось с ней и ставило в пример.
Всех подкупала ее истинно христианская философия любви и всепрощения. Девочки называли ее «блаженная», причем без всякой иронии, но с признательностью. В каждой воспитаннице Эльвира Николаевна находила что-то хорошее – что той было приятно в себе увидеть и тем более добиться в этом направлении успеха.
Ее педагогическим кредо было воспитание театром, а точнее театром-импровизацией. Здесь, по ее замыслу, во-первых, можно было не заучивать идеально близкий к оригиналу текст, что было оптимальным для девочек, имевших к пятнадцати годам четыре-пять классов образования. Во-вторых, можно было, отвлекшись от основного текста, высказать свое суждение, вступить в полемику, в том числе со зрителями. Эльвира Николаевна легко вставляла в любой сюжет повествование о судьбе исполнителя роли или вовлекала зал в разрешение сюжетной проблемы.
Однажды в приют попала девочка четырнадцати лет. Кроме виртуозной способности чистить карманы прохожих, Катя не умела ничего, даже читать. Последние два-три года она не задерживалась в детских домах больше месяца. Причем сбегала она оттого, что все смеялись над ее внешностью. С несоразмерно короткими ногами и длинными руками при удлиненном торсе, она была нескладной, какой-то нарочитой, больше похожей на балаганную куклу, чем на человека. Ее широко, как у стрекозы, расставленные удивленные глаза и плачущий рот делали ее лицо несуразным.
Эльвира Николаевна придумала для Кати роль «Мисс удивление», наделила ее остроумно-саркастическими фразами, и та заблистала в ближайшей же постановке. Прошел месяц-другой, а Катя не сбегала. Готовясь к новым ролям, она с упорством осваивала чтение и письмо.
Вот для таких девочек Эльвира Николаевна искренне, изо всех сил, пыталась превратить жизнь в праздник.
***
У девочек из приюта были такие исковерканные судьбы, наполненные трагическими историями, что на их фоне меркли даже фантазии интернатских детей. Всякий раз, когда кто-то рассказывал историю своей жизни, у Майи все внутри сжималось, а сердце так клокотало, что готово было вырваться из груди.