Маргарита: – Я вижу, профессор, вы очень внимательно наблюдаете за данной особой. Наверное, встречались с ней и после развода?
Фасмер: – Отнюдь, моя маленькая ревнивая фроляйн! Хотя, признаюсь, одно время наши местожительства были близки. Когда мною заинтересовалось саратовское ЧК, пришлось спешно перебраться в Тарту. Я там профессорствовал три года и был на таком хорошем счету у властей, что комиссары поручили мне организовать возвращение из Воронежа университетской библиотеки, куда она была эвакуирована во время Первой мировой войны. Это было очень кстати, так как одновременно я переправил из России свою личную библиотеку, значительно пополнив её редчайшими изданиями. Но, если б я там остался, то и меня, наверное, уже не было бы….
Маргарита (изображая притворное презрение): – Фи, герр Фасмер, вы банально присвоили, похитили, умыкнули книги у русских….
Фасмер: – Ну, в некоторой степени это было моральной, да и материальной, компенсацией за труды и тревоги. Да и, к тому же… кому они там нужны? Этим голодранцам с наганами? Именно благодаря моей библиотеке был создан Славянский институт. Это – главная научная база, которой питались и шведы, когда единственно решением короля мне было присвоено профессорское звание. И затем – в Лейпциге, где, например, «Историческая грамматика русского языка» Мейера без моих книг просто не могла бы быть написана. Так что… вопросы морали и вопросы целесообразности и полезности не всегда укладываются в одно ложе.
Маргарита: – О чём же пишет она вам теперь?
Фасмер: – Хлопочет за Казимежа Нитша. Возможно, ты обращала внимание на мою переписку с ним. Это польский славист, диалектолог. Пишет, что он и его ученик Урбанчик оказались без средств к существованию, голодают. Она просит повлиять на оккупационные власти Кракова. Интересуется также судьбой Бориса Унбегауна, он был профессором славистики в Страсбурге, но уже около года содержится в Бухенвальде. Моё прошение по нему было удовлетворено, жду его освобождения со дня на день.
Внезапно слышится длинный звонок и настойчивый стук. Это звонят и стучат в дверь.
Фасмер: – Кого это принесло среди ночи?
Маргарита: – Я пойду, открою. Вы пока оденьтесь. Это, явно, к вам. И, похоже, очень официально.
Уходит.
Фасмер спешно надевает пиджак, приводит себя в порядок.
В кабинет быстрым шагом входит первым Йоханн фон Леерс, следом – Генрих Брайер и ещё один эсэсовец.
ФонЛеерс: – Wir kamen Ihnen, Herr Vasmer.Schnell sammeln. Nehmen Sie die Wäsche, Zahnbürste, Rasierer, alles, was Sie brauchen. Auf Befehl von Dr. Goebbels, morgen müssen wir kommen in Ihre Muttersprache Mecklenburg-Vordere Pommern, in Neubrandenburg Konzentrationslager Stalag II-Und